Осколки прошлого - Карин Слотер

Джейн открыла глаза.

В комнате было темно. Смятение и страх смешались вместе, сердце ушло в пятки. Постепенно Джейн начала приходить в себя. Она лежала в кровати. Она стянула шерстяной платок, прикрывавший ее. Узнала голубой цвет.

Дом на ферме.

Она села слишком резко и чуть не упала на спину от внезапного головокружения. Нащупала выключатель лампы.

На столе она увидела шприц и пузырек.

Морфин.

На шприце все еще был колпачок, но пузырек был почти пустым.

В панике Джейн начала искать следы от уколов на руках, ногах, ступнях.

Ничего. Но чего именно она боялась? Что Ник накачал ее наркотиками? Что он как-то инфицировал ее с помощью зараженной крови Эндрю?

Ее рука потянулась к шее. В прошлом Ник душил ее. Она отчетливо помнила те последние мгновения, когда она в ванной отчаянно хватала ртом воздух. Ее горло пульсировало под пальцами. Кожа была гладкой. Джейн опустила руку ниже. Ощутила под ладонью небольшую округлость своего живота. Очень медленно она опустилась дальше на сантиметр и запустила руку себе между ног, ожидая увидеть кровь. Когда рука оказалась чистой, она чуть не ахнула от облегчения.

Ник не выбил очередного ребенка из ее тела.

В этот раз — по крайней мере сейчас — они в безопасности.

Джейн нашла носки, которые кто-то запихнул в ее ботинки, стоявшие на полу. Она подошла к огромному окну с другой стороны кровати и отодвинула шторы. Темнота. Она смогла разобрать силуэт фургона у амбара, но двух других машин не было.

Она прислушалась.

Из дальнего конца дома раздавались низкие голоса по крайней мере двух человек. Кто-то стучал ножом по разделочной доске. Кто-то громыхал посудой.

Джейн нагнулась, чтобы завязать шнурки на ботинках. На секунду она вспомнила, как сделала то же самое несколько дней назад, прежде чем спустилась вниз для разговора с агентами Барлоу и Данберри. Прежде чем села в «Порше» Джаспера, еще не зная, что они больше никогда не вернутся назад. Прежде чем Ник заставил Джейн выбирать между ним и ее братом.

Эти анархистские группировки считают, что делают правое дело, пока не оказываются в тюрьме или в морге.

Открылась дверь.

Джейн не знала, кого она ожидала увидеть. Но уж точно не Паулу, которая рявкнула:

—Жди в гостиной.

—Где Эндрю?

—Ушел на пробежку. А ты как, на хрен, думаешь?— Паула зашагала дальше по коридору, ее ботинки стучали по полу, как два молотка.

Джейн понимала, что должна найти Эндрю, но ей нужно было привести себя в порядок перед тем, как говорить с братом. Последние дни или часы его жизни не должны быть заполнены взаимными упреками.

Она пошла по коридору в ванную. Сходила в туалет, отчаянно надеясь не почувствовать острую боль и не увидеть пятна крови.

Джейн заглянула в унитаз.

Ничего.

Ее внимание привлекла ванная. Она толком не мылась уже почти четыре дня. Ее кожа была покрыта слоем грязи, но мысль о том, чтобы полностью раздеться, искать мыло, а потом спрашивать про полотенце, оказалась слишком гнетущей. Она спустила воду в унитазе. Старалась не поднимать глаз на зеркало, пока мыла руки, а затем и лицо, теплой водой. Нашла полотенце для рук, намочила его и протерла подмышки, потом между ног. Снова почувствовала невероятное облегчение, не обнаружив на полотенце крови.

Ты настолько глупа, что думала, я дам тебе его оставить?

Джейн вошла в гостиную. Она поискала глазами телефон, но его здесь не было. Звонить Джасперу все равно не имело смысла. Все телефоны в семейном особняке прослушивались. Если бы даже Джаспер и захотел помочь, у него бы оказались связаны руки. Джейн теперь была сама по себе.

Она сделала свой выбор.

Судя по звуку, кто-то перенес телевизор на кухню. Она моргнула и будто перенеслась назад во времени. Ник стоит перед телевизором на коленях и увеличивает звук, настаивая, чтобы все слушали, как их преступления перечисляют перед всей нацией. Члены группы расположились вокруг него, как лопасти вентилятора. Клара сидит на полу и впитывает их бешеную энергию. Эдвин наблюдает угрюмо и вдумчиво. Паула сияющими глазами смотрит на Ника, словно он вторая инкарнация Христа. Джейн стоит на том же самом месте, ошарашенная новостями, которые ей только что рассказала Клара.

И даже в тот момент Джейн осталась в комнате, вместо того чтобы пойти искать Эндрю, потому что не хотела расстраивать Ника. Никто из них не хотел расстраивать Ника. Это был самый большой их страх — не быть пойманными, не быть убитыми, не быть брошенными в тюрьму на всю оставшуюся жизнь, а разочаровать Ника.

Она понимала, что теперь ее ждет расплата за неповиновение. Ник неспроста оставил ее с Паулой.

Джейн дотронулась рукой до одной из дверей кухни и прислушалась.

Она услышала, как по доске гуляет лезвие ножа. Услышала бормотание телевизора. Свое собственное дыхание.

Она толкнула дверь. Кухня была маленькая и тесная. Конец деревянного стола упирался прямо в ламинированную столешницу. И все же в ней было свое очарование: подвесные металлические ящики выкрашены в жизнерадостный желтый цвет, вся утварь новая.

Эндрю сидел за столом.

У Джейн отлегло от сердца, когда она его увидела. Он был здесь. Он был еще жив, хотя улыбнуться ей практически не мог.

Он жестом показал Джейн, чтобы она выключила телевизор. Она повернула колесико. Она не отрываясь смотрела в его глаза.

Знал ли он, что Ник сделал с ней в ванной?

Тем временем Паула огрызнулась:

—Я же сказала тебе ждать там.— Она бросила специи в кастрюлю на плите.— Эй, дура конченая, я сказала…

Джейн показала ей средний палец, усаживаясь за стол спиной к Пауле.

Эндрю прыснул от смеха. Перед ним лежал открытый металлический ящик. По столу были разбросаны папки с документами. Маленький ключ лежал у его локтя. Тут же лежал огромный конверт, адресованный в Лос-Анджелес таймс. Он выполнял свою часть для Ника. Даже на пороге смерти он оставался верным солдатом.

Джейн изо всех сил старалась прогнать печаль со своего лица. Невероятно, но он казался еще более бледным. Его глаза будто были нарисованы красным карандашом. Губы начали синеть. Каждый вздох звучал так, будто пила ходит взад и вперед по бруску влажного дерева. Он должен был спокойно отдыхать в больнице, а не пытаться усидеть на жестком деревянном стуле.

—Ты умираешь,— сказала она.

—А ты — нет,— ответил он.— Ник сдал ИФА в прошлом месяце. Он чист. Ты знаешь, он до смерти боится иголок. С другой стороны, он никогда особо с ними не сталкивался.

Джейн покрылась холодным потом. Это никогда не приходило ей в голову, но теперь, когда все встало на свои места, ей стало жутко от мысли, что, если бы даже Ник болел, он бы никогда ей не сказал. Они бы продолжали заниматься любовью, и Джейн продолжала бы растить их ребенка, не зная правды до тех пор, пока не услышала бы ее от врача.