Последние стражи Аарона - Мира Драгович

— Хочу, чтобы ты показал кое-кому из моих людей, в какой руке нужно держать меч. Взамен получишь жизнь и золото. Когда я заполучу трон, можешь делать все, что пожелаешь. Ты будешь свободен.

Роль ничтожного человека давалась Эрлоису непросто. Проклятая Петра была в чем-то права — его шея никогда раньше не сгибалась ни перед кем. Язык отяжелел и не слушался, мысли вязли. Ремесло ловца было незамысловато — он лишь рисковал жизнью за награду. Теперь же он нехотя учился иному ремеслу. Он мог наброситься на Галена теперь, когда тот был так близко, на расстоянии одного рывка. Но если бы у него не хватило сил сломать ему шею, то как бы его собственная смерть спасла Дагмер? Чем бы это помогло Ивэну?

— Придешь, когда он сможет взять меч в руки сам, — Селма, которая вне всяких сомнений, слышала каждое слово, распахнула дверь и решила вмешаться. — Через три ночи он даст тебе ответ.

Гален обезоруживающе улыбнулся и вскинул руки в примирительном жесте.

— Знаешь ли ты, Птицелов, что эта девушка выторговала твою жизнь? Если бы не она, кто знает, говорили бы мы теперь?

— Поговорите через три ночи, — непреклонно отчеканила горянка.

Эрло многое слышал о Галене, о том, что он жесток и непомерно вспыльчив. И то, как позволяла себе говорить с ним Селма было безумием или холодным расчетом — ловец еще не решил, слишком плохо зная ее. Гален не стал затевать спора, а лишь с достоинством попрощался.

— Я помню о наших общих предках, Эрло. Согласишься помочь мне, я прикажу всем забыть о том, сколько крови на твоих руках, — напоследок шепнул он Птицелову и отправился прочь.

Эрло продолжал сверлить его спину тяжелым взглядом, пока девушка не одернула его.

— А ты очень смелая, Селма из Ангеррана, — наконец определил он, когда она перекинула его руку через свое тонкое плечо, чтобы дать опору.

— В страхе нет никакого смысла, — ответила она, пока Эрло переставлял отяжелевшие ноги. — В конце концов, мы все умрем. Но ты, если любишь эту жизнь, лучше научись лгать.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

ИСЧЕЗНУВШАЯ

Дом Теней. Лагерь отступников

Стоя перед ним, Мириам силилась расправить плечи и не отводить взгляд. Вся его свора замолчала, как только она вошла в залу его дома — деревянного, в два этажа, выглядевшего дворцом на этой земле нищих и отверженных. Половицы скрипели от каждого шага едва ли не жалобно, но явственно обреченно. Несмотря на ранний час, Гален был не один, быть может, разношерстная компания не покидала его с ночи.

— Все прочь, — сказал он, уставившись на Мириам.

Мужчины, собравшиеся вокруг дубового стола, не двигались, глядя на нее, и в их глазах можно было разглядеть многое — изумление, раздражение, страх, ненависть. Один из них, взяв себя в руки, принялся поспешно сворачивать карту.

— Я сказал оставьте нас! — Галену пришлось повысить голос, чтобы оторопь отпустила остальных отступников.

Они разбежались, как мыши, застигнутые врасплох. Никто из них так и не посмел заговорить.

— Приветствую тебя в моем доме, Мириам. Наконец, ты одна, без своего надзирателя, — Гален подошел к ней и протянул ей обе ладони, но она не ответила ему взаимностью.

Она все смотрела на Галена и безошибочно угадывала в нем черты Моргана, как и прежде задумавшись, сколь отчетливо они похожи. В них текла одна кровь рода Брандов, но Гален осквернил ее. И если лицо его дяди было искажено шрамом, оставленным южанином при Эстелросе, облик его самого портили следы запретной магии — темные вены отчетливо проступали там, где кожа была особенно тонка. Отступники давно придумали эликсир, скрывающий эти отметины, но Гален носил их с гордостью.

— Мои люди зовут это место Домом Теней, — он отшатнулся, с небрежностью приняв жест Мириам. — Для них я — Великая Тень.

Ее глаза наконец привыкли к полутьме, спрятавшей за спиной Галена резной трон из темного дерева, когда-то опаленный огнем. На нем нельзя было восседать без осторожности — казалось, что он наполовину состоит из угля. Одно неверное движение, и трон рухнет. Такова была власть самого Галена, оттого он и не стремился расстаться с ним.

— Зачем же ты пришла ко мне, Мириам? — его голос вдруг надломился и стал похож на тот, каким он говорил еще в замке, когда она была чуть ли не единственной, кто умел его слышать.

— Мне нужен Птицелов, — отозвалась девушка, стараясь звучать как единственный Смотритель, оставшийся в Изведанных землях.

— Чем же этот ловец заслужил твое внимание, Мириам? Простой наемник. Пустая душонка как по мне, — Гален решил наполнить вином два кубка, стоящих на столе.

— Он — Толдманн.

— Именно потому ты его не получишь, Мириам.

Гален будто пробовал ее имя на вкус раз за разом, и девушку обдавало холодом, словно он касался ее, даже не приближаясь. Пересилив себя, она села за стол. В планы Мириам не входило возвращаться к ловцам в одиночестве.

— Чего ты хочешь взамен? — она изобразила усмешку.

Он посмотрел на нее внимательно, с вызовом. На его темных губах заиграла легкая улыбка — так улыбается тот, кто задумал невинную шутку.

— Ты догадываешься, о чем я могу попросить. Оттого и заявляешься сюда одна. До беспечности смелая…

— Чего ты хочешь, Гален?

— Стань моей королевой, — вдруг проговорил он, оказавшись возле нее и манерно протягивая ей кубок. — Королевой, рожденной из грязи и нищеты. Думала ли ты о такой судьбе, опустошая чужие карманы в Мецце? Только представь? Твой разрушительный огонь и неуправляемый, жестокий воздух. Мы сотворим бурю, какой еще не видывал этот мир.

Мириам сделала глоток, продолжая вглядываться в Галена. Прикрыв на мгновение глаза, она подумала о Моргане, Ивэне, Аароне — о так хорошо знакомых ей мужчинах рода Бранд. Гален был вовсе не похож на них, был другим. Словно что-то гнилое и темное портило кровь его матери.

— Ты лишился рассудка в своем желании отобрать у Брандов все. Чем же ты живешь, кроме этого?

— О, мой мир огромен и прекрасен, моя яркая искра, — не услышав пренебрежения в ее голосе, ответил отступник. — Но, не скрою, месть вгоняет меня в азарт. Скажешь, что я одержим? Что с того? Придет время и все Изведанные земли увидят настоящую магию, не прикрытую верой, условностями и мнимой свободой. Грядут славные перемены, Мириам. И я приглашаю тебя насладиться ими вместе со мной, — он склонил голову, словно любуясь девушкой. — Дагмер перестанет быть загоном для овец, послушно возведенным моим отцом. Скажи, отчего мы должны уважать страх людей, а не пользоваться