Прибалтика. 1939–1945 гг. Война и память - Юлия Кантор

Из протокола допроса арестованного Еккельн Фридриха от 2 января 1946 года.

ОТВЕТ: Еще в 1943 г., когда немецкая армия и правительство нисколько не думали о том, что придется когда-либо под натиском Красной Армии оставить советскую Прибалтику, Восточное министерство РОЗЕНБЕРГА начало грабить и культурные, и исторические ценности Латвии, Литвы и Эстонии и вывозить их в Германию. Накануне нашего отступления с территории «Остланда», в июле 1944 года по приказанию райхскомиссара КОХА в Ригу прибыл самый крупнейший специалист по ограблению советского имущества – так называемый консул, по фамилии ИОНАС. Вместе со своим штабом этот консул ИОНАС и проводил ограбление промышленных предприятий в советской Прибалтике и организовывал вывоз промышленного оборудования и имущества в Германию.

Вначале советское имущество вывозилось из Прибалтики по железным дорогам, но, когда железнодорожное сообщение было прервано в связи с приближением линии фронта к «Остланду», награбленное имущество начали вывозить морским путем.

Для этой цели в Рижский порт пришло примерно не менее 30 судов. Подчиненные мне органы «СД» и «СС» и полиции непосредственного участия в этих грабежах не принимали.

В сентябре 1944 г. мне пришлось присутствовать в рейхскомиссариате «Остланда» на одном совещании, где обсуждался вопрос ограбления Советской Прибалтики. На совещании присутствовали: КОХ, МАТИЗЕН, я – ЕККЕЛЬН, консул ИОНАС, президент ТАРКЕЛЬ (правая рука КОХА), фельдмаршал ШЕРНЕР.

На этом совещании выступил КОХ, который заявил, что Красная Армия своим наступлением от Варшавы на Данциг угрожает отрезать от Германии Восточную Пруссию, и что поскольку оборона «Остланда» является для немецкой армии безнадежной, то необходимо срочно вывезти из Советской Прибалтики все, что только возможно, в Восточную Пруссию, и в первую очередь промышленное оборудование.

Это мероприятие, – сказал КОХ, – жизненно необходимо для расширения промышленности в Восточной Пруссии с тем, чтобы последняя, оказавшись отрезанной от Германии, могла самостоятельно существовать в хозяйственном отношении и обороняться.

Мне известно, что по приказу РОЗЕНБЕРГА была ограблена Рижская государственная библиотека и Юрьевская госбиблиотека (Эстония). При этом было вывезено в Германию несколько тысяч томов книг. Этот грабеж проводился силами рейхскомиссариата. РОЗЕНБЕРГА ОЧЕНЬ интересовала разная историческая серебряная утварь, находившаяся в Эстонии, которая была вывезена в Германию.

При рейхскомиссариате находился представитель от восточного министерства, который являлся специалистом по произведениям живописи, скульптуры и др. предметам искусства. Этот человек занимался ограблением картинных галерей и музеев. Фамилию его точно я назвать не могу, но мне кажется, что это был профессор РУШ.

Хочу сообщить следствию, что в июне или июле 1944 г. я получил письмо от ГИММЛЕРА, из которого следовало, что ГИММЛЕР тоже интересовался серебряной утварью и библиотечным фондом, находившимся в Эстонии, и конкурировал в этом отношении с РОЗЕНБЕРГОМ. В своем письме ГИММЛЕР спрашивал меня: осталось ли что-либо из серебряной утвари и библиотечного фонда в Эстонии. Я ответил ГИММЛЕРУ, что он уже опоздал, и вся серебряная утварь и библиотечный фонд Эстонии уже находятся в твердых руках (т. е. в руках РОЗЕНБЕРГА).

В 1943 году был приказ ГЕРИНГА о вывозе в Германию из оккупированных стран, в том числе и советской Прибалтики, изготовленных из цветных металлов колоколов, люстр, дверных и оконных ручек и всевозможной гражданской и церковной утвари. Вполне естественно, что, выполняя этот приказ, гражданская администрация в «Остланде» снимала с церквей колокола и другую ценную утварь, изготовленную из цветных металлов.

ЦА ФСБ России. АСД № Н-18313. Т. 1. Л. 53-176.

Протокол допроса

от 18 декабря 1945 года.

Я, сотрудник опергруппы НКВД – НКГБ СССР – капитан СТУМБЕРГ сего числа допросил в качестве свидетеля -

ВИТИНЬШ Клавдия Семеновна, 1895 года рождения, уроженка гор. Петьли, русская, гражданка СССР, беспартийная, образование среднее, замужняя, проживает: Рига, Мирная ул., 42, кв. 19.

Об ответственности за дачу ложных показаний предупреждена ст. 95 УК РСФСР. /К. ВИТИНЬШ – подпись/

ВОПРОС: По соседству с Вашим домом были лагеря военнопленных Красной Армии?

ОТВЕТ: Лагеря военнопленных Красной Армии были не по соседству, а напротив нашего дома. Окно моей квартиры выходило прямо на лагерь военнопленных. Лагеря военнопленных Красной Армии находились в бывш. казармах 5 латышского полка по Перенава улице.

ВОПРОС: Что Вы можете сказать о содержании русских военнопленных в этом лагере?

ОТВЕТ: Проживая напротив лагеря военнопленных Красной Армии, мне из окна 5-го этажа, где находилась моя квартира, было видно все, что делалось вне помещения – на плацу лагеря.

Военнопленные находились в ужасных условиях, переживали невыносимые лишения и страдания, их морили голодом, убивали и заставляли делать непосильные работы.

Помню, зимой в декабре 1941 года и январе 1942 года, почти ежедневно два раза в день проходила большая грузовая машина, на которую как дрова шуцманы, охраняющие лагерь, наваливали трупы по 35 чел. на машину.

В январе 1942 года в результате голода, холода и непосильной работы в лагере была большая смертность, то уже командование лагеря трупы ежедневно не вывозили, а во дворе около сарая прямо на улице под открытым небом умерших и замученных военнопленных складывали штабелями, так как имевшийся сарай уже не вмещал. Таким образом в течение 2-х месяцев было немцами уничтожено несколько тысяч человек.

ВОПРОС: Кто охранял лагерь военнопленных и сопровождал их на работы?

ОТВЕТ: Поскольку я часто наблюдала, то охрана лагеря неслась полицейскими батальонами-немцами, так как их форма и знаки различия говорили за это, плюс с зеленой повязкой на рукаве, где были буквы – надпись «шуцман», в большинстве шуцманы были латыши – добровольцы и часть русских, «устроившихся» добровольцами в полицейские команды.

Командовал и начальником лагеря был немец, но конкретно фамилия мне не известна.

Я также лично видела, как в январе 1942 г., когда военнопленных Красной Армии вели на работы, то они от истощения падали и не могли встать. В таких случаях шуцманы, сопровождавшие пленных, били прикладами, стегали плетьми, вывертывали руки, но предлагали следовать на работу.

Также из окон своей квартиры я лично наблюдала, как военнопленные рылись в помойных ямах, собирали листья и траву и ели ее. На деревьях, которые находились внутри лагеря, военнопленными была объедена вся кора.

Гражданское население, проживающее в нашем доме, пыталось помочь военнопленным, хотя куском хлеба и иногда выбрасывали из окон, то немецкая полиция предложила на всех окнах наклеить номера квартир и тот, кто был замечен в пособничестве военнопленным, немцами привлекался к ответственности. Такие номера немцы наклеили по всей Пернавас и Звайгзнес улицам (там, где водили пленных).