Малыш и Буйвол - Михаил Кликин

Разговаривать не хотелось. Не о чем было.

В тепле сильно клонило в сон. Глаза слипались, и голова становилась всё тяжелей.

Путались мысли.

Они уже почти спали, когда открылась дверь. Им принесли ломоть хлеба, небольшой кусок сыра, крохотный шмат солонины и целое ведро кипятка. Была это издевка, или же хозяин простодушно выполнил желание клиентов – никто не понял.

Не проронив ни слова, часто зевая и растирая слипающиеся глаза, они перекусили.

А потом заснули – все сразу и незаметно для себя.

Утром друзья долго прощались со своими попутчиками. Собравшиеся крестьяне горячо благодарили бойцов за помощь, за защиту, а несколько смущенные воины говорили, что ничего особенного, что стоило бы такой благодарности, они не сделали. Гордый Хатук стоял рядом с Малышом и держал в руках отточенный клинок.

– Возвращайтесь к нам, – наперебой говорили крестьяне. – Всегда будем рады. Приходите, не забывайте…

– Это уж как судьба распорядится, – отшутился Малыш, и Буйвол нахмурился, покачал головой.

Айхия держалась в стороне. Она с нетерпением ждала, когда закончится затянувшееся прощание и можно будет отправиться в город.

Она первый раз в жизни шла в настоящий город.

Целый день они бродили по улицам Старого Города.

Сперва Малыш порывался зайти в каждое питейное заведение, что попадалось им на пути. Буйвол и сам был не против сесть за стол, заказать бочонок пива и вертел мяса, и провести остаток дня в тепле, в полумраке среди пьяного гомона голосов. Но Айхия жадно смотрела на всё удивленными глазами, и тянула за собой поскучневших спутников, засыпая их вопросами. Хатук старался показать, что удивить его чем-то невозможно. И всё же он не раз вставал, словно вкопанный, и пялился на городские диковины – на застекленные витрины ювелирных лавок, на деревянные манекены в пестрых одеждах, на кованные фигурные ворота богатых домов, разукрашенные львиными и драконьими головами, на лица нищих уродцев, выпрашивающих милостыню.

Наблюдая за парнем и девушкой, бойцы неожиданно для себя тоже увлеклись созерцанием жизни города. Они по-новому взглянули на привычные вещи, представили, что всё это видят в первый раз. И скука отступила.

Они ничего не ели – только на ходу перекусили пирожками с ливером, купив их у пышнотелой румяной молодухи с плоской корзиной на груди.

Возле крепостных ворот они остановились, задрали головы, разглядывая высящиеся стены и башни.

– Как же это построили? – выдохнул пораженный Хатук. – И как?

Охранники возле ворот недовольно посматривали на замерших зевак. Потом один из них, видимо старший, шагнул вперед, лязгая железом, и сказал жестко:

– Проходите, не стойте! – Он посмотрел Буйволу в лицо и нахмурился, словно пытался что-то вспомнить. Перевел глаза на Малыша. Скользнул взглядом по лицам Хатука и Айхии.

– Эй, а ведь я вас знаю. Вы те самые ребята, что приходили к Фегранту! Летом!

Малыш и Буйвол переглянулись.

– Не помните? – Стражник попытался снять шлем, но не сумел. – Вы еще напоили меня водой. А я предупредил, что Фегрант вас поджидает.

– Я помню! – Малыш хлопнул бойца по железному плечу. – Отлично помню! А вот друг мой всё забыл!

Буйвол скривился, догадавшись, что напарник сейчас опять скажет какую-нибудь глупость.

– Представляешь, – хохотнул Малыш, – ему так сильно стукнули по голове, что он ничего не помнит. Теперь я вожу его по местам, где мы когда-то были, надеясь, что это вернет ему память.

– Вот как?.. – Охранник с сочувствием осмотрел Буйвола. – То-то вы тут всё разглядываете, словно впервые видите.

– Ага, он сейчас совсем как младенец. Ничего не помнит и всему изумляется.

Айхия, не совсем понимая, о чем идет речь, прижалась к плечу Буйвола, вопросительно заглянула ему в лицо. Воин подмигнул ей, скорчил пренебрежительную гримасу, мотнул головой в сторону продолжающего врать Малыша. Девушка беззвучно рассмеялась, и Буйвол, забыв обо всём, залюбовался ею.

Распрощавшись со стражем, исполненным сочувствия, друзья спустились к летнему дому Фегранта. Перед закрытыми воротами был нанесен большой сугроб, только тоненькая тропка вела к неприметной калитке. За высоким забором было тихо. Не поднимались к небу дымки печных труб. По всему было видно – хозяин не показывался здесь давно. Должно быть, где-то дожидался лета.

Когда пришло время обедать, друзья заглянули в первую попавшуюся закусочную. Там было уютно – в открытом очаге горел огонь, на столах стояли букеты высушенных цветов, лавки были накрыты истершимся алым бархатом, на стенах висели картины. Почему-то было совсем немноголюдно. Два человека сидели в разных углах, пили вино, заедая его сыром. Хозяин, услышав звон колокольчика, подвешенного над дверью, вышел к посетителям, широко им улыбнулся, развел руками, словно предлагал всё свое заведение.

– Пива и еды, – сказал Малыш, присаживаясь рядом с очагом.

– Еды? – вежливо попросил уточнить заказ хозяин.

– Мяса, – конкретизировал Буйвол, и громкое бурчание в животе сделало его слова еще весомей.

Через несколько мгновений стол был накрыт. В оловянных кружках пенилось пиво, на еще горячих противнях скворчала жиром свинина, в глиняном горшке благоухала говядина и радовали глаз бараньи ребрышки, запекшиеся на углях.

– Вот это я понимаю! – выразил свое восхищение Малыш, и польщенный хозяин склонился в легком поклоне.

Ели не торопясь, наслаждались горячей пищей. Айхия попробовала пиво, поморщилась, отодвинула кружку. Предупредительный хозяин, заметив это, тотчас принес в стеклянном стакане обычную воду, поставил перед девушкой. С легким поклоном отступил назад.

Хатук то и дело прикладывался к своей кружке, держа ее двумя руками. Пиво ему не нравилось, но он хотел во всем походить на своих больших друзей.

Когда пришло время расплачиваться, стало ясно, почему здесь так немноголюдно. Сумма, которую затребовал хозяин, была раза в три больше, чем в других подобных заведениях за такой же обед.

– За уют надо платить, – смиренно сказал Малыш, отсчитывая деньги Буйвола.

Выйдя на улицу, они решили отправиться на базар. Немного заплутав в паутине улиц и переулков, они всё же отыскали площадь, где кипели торги. Едва не потеряв друг друга в толпе, несомые людскими потоками, в какой-то момент товарищи оказались выброшены в узкий и на удивление тихий тупик. Людское многоголосье, доносящееся с базарной площади, сразу глохло в теснине высоких обшарпанных стен. Здесь было грязно, пахло мочой и фекалиями – видимо этот тупик использовался как отхожее место. Друзья хотели было покинуть это неприятное место, как вдруг стена, кажущаяся монолитной, дрогнула. Из ширящейся щели повалили клубы пара и дыма, подсвечаемые алыми отблесками живого пламени.