Стрекоза в янтаре. Книга 1. Разделенные веками - Диана Гэблдон

— Белая Дама, — пробормотал он, — говорят, она мудрая женщина, целительница. А еще… ее взгляд пронзает человека насквозь и может испепелить его душу, если увидит в ней дьявола. — Он затряс головой, повернулся и поспешно удалился в кухню. Я видела со спины, как подпрыгивает его локоть. Очевидно, он крестился на ходу.

— Господи Иисусе. — Я повернулась к Джейми. — Ты когда-нибудь слышал о Белой Даме?

— Кто, я? Слышал там разные истории. — Джейми склонился над чашкой с шоколадом. Его глаза были прикрыты густыми ресницами, но слишком яркий румянец на щеках был вызван явно не горячим паром из чашки.

Я откинулась на спинку стула, скрестила на груди руки и внимательно посмотрела на него:

— Ах, так слышал? И не удивишься, если узнаешь, что бандиты, которые напали на нас с Мэри прошлой ночью, называли меня Белой Дамой?

— Правда? — Он встревоженно посмотрел на меня.

Я кивнула:

— Они только глянули на-меня при свете, закричали:.»Белая Дама!» — и бросились врассыпную, как от чумы.

Джейми перевел дыхание. Краска сошла с его лица, и оно стало белым, как тарелка китайского фарфора на столе перед ним.

— Боже милостивый, — забормотал он себе под нос. — Боже… милостивый…

Я перегнулась через стол и взяла чашку у него из рук.

— Расскажи мне, пожалуйста, что ты знаешь о Белой Даме, — попросила я.

— Ну… — Какое-то время он колебался, затем поднял на меня робкий взгляд. — Просто я как-то сказал Гленгэрри, что ты Белая Дама.

— Что ты сказал Гленгэрри? — Я поперхнулась кусочком булки, который только что откусила.

Джейми похлопал меня по спине.

— Ну, это были Гленгэрри и Кастеллоти… Что было, то было, — оправдывался он. — Я имею в виду, что они не ограничиваются только игрой в карты и в кости. Они находили забавным, что я сохраняю верность жене. Они говорили… Ну, они много чего говорили, и я… мне это надоело. — Он смотрел в сторону. Кончики его ушей горели.

— M-м… — Я отпила чаю. Я знала, как хорошо у Кастеллоти подвешен язык. Представляю, как они довели Джейми.

Он осушил свою чашку одним глотком и принялся внимательно рассматривать ее, избегая встречаться со мной взглядом.

— Не мог же я просто уйти от них, — сказал он. — Мне нужно было весь вечер оставаться с его высочеством. Я не мог допустить, чтобы он думал, что я не настоящий мужчина.

— Так ты сказал им, что я Белая Дама? — Я едва не прыснула со смеху. — И, если ты будешь развлекаться с другими женщинами, я сделаю так, что все твои мужские достоинства отсохнут?

— Примерно так…

— Боже мой, и они поверили в это? — Я старалась сдержаться, но чувствовала, что лицо мое горит не меньше, чем у Джейми. Уголок его рта дрогнул.

— Я это сказал очень убедительно, поклялся жизнями их матерей.

— А сколько вы все перед этим выпили?

— О, довольно много. Я продержался до четвертой бутылки.

Я не выдержала и захохотала.

— О, Джейми! Ты мой дорогой! — Я перегнулась через стол и поцеловала его в щеку.

— Ты знаешь, — смущенно сказал он, намазывая маслом кусок хлеба, — это было первое, что пришло в гоЛо-ву. И они перестали подсовывать мне проституток.

— Хорошо. — Я взяла бутерброд у него из рук, намазала его медом и вернула. — Я никак не могу тебя осуждать, — заключила я, — так как в дополнение к твоей верности эта выдумка, похоже, спасла меня от изнасилования.

— Слава Богу. — И он взял меня за руку. — Если бы что-нибудь с тобой случилось, Саксоночка, я бы…

— Да, — перебила я его, — но если человек, который на нас напал, знал, что я — Белая Дама…

— Да, Саксоночка. — Он кивнул. — Это никак не могли быть ни Гленгэрри, ни Кастеллоти, потому что они находились со мной в доме, когда на вас напали и Фергюс прибежал за помощью. Но это должен быть кто-то, кому они рассказали.

Я не смогла сдержать дрожь, вспомнив человека в маске и его издевательский голос. Джейми со вздохом выпустил мою руку.

— Это значит, что мне необходимо пойти к Гленгэрри и узнать, скольких людей он посвятил в тайны моей супружеской жизни. — Он досадливо провел по волосам. — А затем я должен связаться с его высочеством и узнать, что, черт побери, это за соглашение с графом Сент-Жер-меном.

— Я тоже так думаю, — задумчиво проговорила я. — Хотя Гленгэрри такой человек, что об этом наверняка знает уже половина Парижа. Мне тоже надо кое-кого повидать сегодня.

— Да? И кого же ты собираешься повидать, Саксоночка? — спросил он, сузив глаза.

Я глубоко вздохнула, собираясь с духом, — очень уж сложна была задача, которую я перед собою поставила.

— Во-первых, метра Раймона, а во-вторых, Мэри Хоукинс.

— Может быть, лаванда подойдет? — Раймон поднялся на цыпочки, чтобы достать баночку с полки. — Принимать не надо, запах действует успокаивающе, успокаивает нервы.

— Зависит от того, чьи это нервы, — возразила я, вспомнив, как реагирует Джейми на запах лаванды — любимый запах Джека Рэндолла. Действие этой травы на Джейми никак нельзя назвать успокаивающим. — Однако в данном случае может помочь. По крайней мере вреда не принесет.

— Не принесет вреда… — задумчиво повторил он мои слова. — Очень разумный принцип.

— Это первые строки Клятвы Гиппократа, — сказала я, наблюдая, как он роется в ящиках и корзинках. — Клятвы, которую дают врачи: «Главное — не навреди».

— Да? И вы давали такую клятву, мадонна? — Его лягушачьи глазки сверкнули поверх высокого прилавка.

Мои щеки вспыхнули под этим немигающим взглядом.

— В общем-то нет. Я не настоящий врач. Пока еще нет. — Я не могла объяснить, почему я добавила это «пока».

— Нет? Однако вы хотите сделать то, что «настоящий» врач никогда бы и не пытался, зная, что вернуть утраченную девственность невозможно. — Он не скрывал иронии.

— Вы так думаете? — сухо возразила я. Фергюс успел мне кое-что рассказать о том, что творится в доме у мадам Элизы. — А как же быть с мочевыми пузырями, наполненными куриной кровью, а? Или вы считаете, что такие вещи в компетенции аптекаря, а не врача?

Тяжелая складка на его безбровом лице поползла вверх, это означало, что сентеция моя его позабавила.

— А кому от этого плохо, мадонна? Ясное дело, не продавцу. Да и не покупателю — он получит за свои деньги больше удовольствия, чем реального товара. Даже сама девственность не пострадает! Вполне морально и в духе Гиппократа, в таком деле любому врачу будет приятно принять участие.

Я рассмеялась:

— Думаю, вы знаете довольно много таких врачей. Я подниму этот вопрос на следующем медицинском совете. Однако оставим в стороне чудеса. Что можно сделать в данном конкретном случае?