Бессмертный - Трейси Слэттон

— Кто этот скульптор? — восхищенно спросил я.

Как раз в тот момент зазвонили церковные колокола, а потом набат подхватили и другие колокольни Флоренции. Эта какофония призвана была отогнать чуму, уносящую жизни горожан. На улицах появилось какое-то движение, раздались крики, и несколько встревоженных священников понесли куда-то образ Мадонны. Процессия с картиной выражала мольбу, одновременно служа оберегом от болезни и смерти. Я, как давний и опытный врач, только покачал головой. Суеверия ни от чего не спасают. Моше Сфорно верил, что чума, как и любые болезни, имеет естественные причины, их нужно найти, чтобы придумать лекарство.

— Этого святого Марка изваял Донателло на средства полотняной гильдии. Посмотри, как прекрасно его лицо и какое оно умное, — кричал Леонардо, стараясь перекрыть колокольный звон, и тембр его голоса оставался нежным и мелодичным, несмотря на громкость. — Видишь, как задумчиво он нахмурился. Посмотри, какой у него сосредоточенный взгляд — это потому, что на глазных яблоках насечены зрачки, чтобы глаз получал образы из воздуха. Разве Донателло не гениален?

— Ты говоришь как горячий поклонник скульптуры, — лукаво заметил я, ткнув мальчика локтем в бок.

— Я не отрицаю, что это прекрасно, — ответил он. — Просто мне больше нравится живопись, и мои рассуждения привели меня к выводу, что это высший вид искусства.

— Неужели? — переспросил я. — Ну, раз уж ты любишь живопись, тогда пойдем в церковь Санта Кроче и посмотрим на фрески Джотто. Вот это я называю красотой!

Три дня спустя мы с Леонардо отправились вместе в Кареджи на ужин на вилле Медичи. С нами поехал и второй долговязый сын моих арендаторов Нери. Я попросил Нери нас сопровождать, решив, что было бы благоразумно с моей стороны заручиться крепким плечом для игры в кальчо, даже если это плечо неученого крестьянина. Да и кто я такой сам, как не уличный босяк, шлюха и врач, богатый искатель приключений, превратившийся в учителя? Мой собственный опыт подсказывал мне, что положение человека в жизни не определяет его качеств.

Стояло солнечное июньское утро, на небе ни облачка, и легкий ветерок колыхал лаванду на тосканских лугах. Мы ехали через череду холмов, мимо аккуратных виноградников и серебристо-зеленых оливковых рощ и благоухающих кипарисовых островков. Мы видели крестьян за работой, но никто нас не приветствовал: как и всегда во время чумы, все сторонились незнакомцев. Я привез с собой сокола, которого получил от старого кондотьера, напарника в нескольких сражениях. Сварливый старый солдат был франком, а не флорентийцем, но после отставки обосновался в тосканской деревне, наслушавшись моих рассказов о Тоскане. Из его писем я знал, где он живет. Когда я появился у него на пороге, он со слезами обнял меня, а когда я сказал, что мне нужен подарок, достойный короля, он кивнул и еле согласился взять с меня деньги. Все-таки я настоял, ведь он был в отставке и нуждался в деньгах. Итак, он продал мне лучшего сапсана из своего питомника — красивую, обученную птицу с большими крыльями, которая спокойно позволила набросить на себя колпак. И мы отправились с подарком к Лоренцо де Медичи.

Леонардо шел передо мной в перчатке, держа за ремешок сидящую на руке птицу. Его привело в восторг это задание, и между воркованиями и похвалами, обращенными к птице, он попросил меня пустить лошадь галопом. Я уступил, и он взвизгнул от восторга. Джинори пошел шире, расправил плечи, и мы помчались через холмы к вилле Медичи.

Мы прибыли в Кареджи и рысью объехали скопление повозок с говорливыми дамами. Мы остановились около лошадей с заплетенными в косы гривами и хвостами, с которых спешивались мужчины. Слуга забрал Джинори и крепкую крестьянскую лошадку Нери, пока я озирался в поисках Лоренцо. Я не увидел его, но, когда вывел Леонардо из толпы, он сам нас нашел.

— Лука Бастардо, почетный гость! — донесся до меня его высокий гнусавый голос. — Добро пожаловать!

Он подошел к смеющейся переговаривающейся толпе, и люди почтительно расступились, пропуская его: хотя ему и было всего пятнадцать, но все уже чувствовали исходившую от него властную силу. Он направлялся к нам, черные волосы развевались на ветру, лицо светилось радостью. Быть может, мне это только показалось, но я и тогда уже догадался, что, когда дело касалось Лоренцо, тут никаких «показалось» быть не могло. На нем была простая рубаха поверх штанов, без камзола. Видимо, он готовился к игре в кальчо.

— Синьор, — поприветствовал я с легким поклоном.

Лоренцо засмеялся и сердечно обнял меня.

— Ты старый друг семьи. Дедушка тебя любит, неужели ты думал, что смог бы отделаться таким прохладным приветствием? А кто этот юный плутишка с такой чудной птицей на рукавице? — спросил Лоренцо и отступил на шаг, чтобы разглядеть Леонардо.

По лицу Лоренцо при виде Леонардо разлилось тихое умиротворение — типичная реакция на его дивную красоту. Однако страх, мгновенно промелькнувший в глазах Лоренцо, не был типичным. Интересно, чего он испугался.

Леонардо невозмутимо улыбнулся Лоренцо. Этот мальчишка редко чего боялся, скорее принимал все с полным спокойствием.

— Ты будешь очень важным человеком. Будешь править миром, — произнес Леонардо. — Я вижу это. Но твоя дорога будет полна опасностей.

Лоренцо задумался.

— А дедушка с тобой знаком, мальчик?

— Вряд ли. Меня зовут…

— Отлично, тогда я познакомлю тебя с семьей, — улыбнулся Лоренцо и потрепал золотистые кудри Леонардо.

— Разумеется, — кивнул Леонардо. — Меня зовут Леонардо, сын сера Пьеро из Винчи, — со всей серьезностью произнес он. — А это подарок для вас от моего учителя, Луки Бастардо.

Он протянул птицу Лоренцо, и у того загорелись глаза. Лоренцо смотрел на сокола, затаив дыхание. Он умело распутал путы на ножках птицы и быстрым движением пальцев спустил колпак. Потом он взял Леонардо за руку и подбросил птицу. Та взмыла в небо. Толпа замолкла, и все, запрокинув головы, следили за ее полетом. Она парила и кружила высоко над холмами темной крапинкой на фоне солнца, и ее контур вычерчивался тонким ободком лилового сияния. Я подумал, что вот так, наверное, выглядел мой дух в те давние годы, когда я уносился к фрескам Джотто, работая у Сильвано, хотя я был не хищником, а скорее жертвой, которую пожирали каждый день. Внезапно сокол поджал крылья и нырнул вниз, и его силуэт становился все крупнее и крупнее, приближаясь так стремительно, что захватывало дух. И вот он камнем упал на землю на холме неподалеку от виллы. Толпа зааплодировала, и все понеслись к месту падения.

— Заяц! — закричал Лоренцо, который, естественно, ринулся впереди всех, возглавляя гонку.

— Заяц, заяц! Браво! — присоединились другие голоса.

Леонардо подбежал к Лоренцо, тот взял у мальчика перчатку и посадил птицу себе на руку.

Через минуту и я подошел к ним, проталкиваясь через толпу зрителей.

— Этой красавице нужно мяса, — проворковал Лоренцо.

Волосы у него растрепались, сам он запыхался. Я вынул кинжал из ножен и, держа за кончик, протянул Лоренцо. Тот засмеялся и бросил мне зайца.