Взлет и падение ДОДО - Николь Галланд

Как мы и ожидали, Тира – привлекательная женщина лет сорока, с тронутыми сединой каштановыми волосами, – не удивилась появлению голой незнакомки, но и не то чтобы обрадовалась. Что-то бормоча себе под нос, она нехотя впустила меня в дом погреться у очага.

– Простите, что вы сказали? – вежливо спросила я на латыни – языке образованных путешественников тех времен.

Тира поглядела на меня внимательно, затем вновь повернулась к огню.

– Я сказала, – проговорила она на латыни с некоторым усилием, – что в последние дни ощущала мерцание. Однако я не ждала, что кого-нибудь сюда перенесут. Не понимаю, зачем кому-то посещать такое глухое место.

– Не будет ли проще на этом языке? – спросила я на англосаксонском и, когда Тира взглянула недоуменно, быстро добавила: – Хорошо, пусть будет латынь. Вы хорошо ею владеете?

– На взгляд священника, слишком хорошо. – Тира невольно хмыкнула. – Если будешь говорить медленно, я, наверно, пойму.

Я сумела изложить ей наше предложение: а именно, что молодые мужчины, воины, воспитанные и дисциплинированные, будут жить у нее некоторое время, с тем чтобы освоить местный язык и обычаи. Через несколько недель она отошлет их назад.

– Пфу, – поморщилась она, глядя в огонь. – Я не люблю молодых мужчин. Почему не присылать ко мне девушек?

– Мужчины могут помогать вам по дому, – заверила я, обводя глазами помещение. – Рубить дрова. Носить воду. Починят вон ту дыру в потолке. Потолочный брус, кажется, подгнил. Думаете, безопасно дожидаться весны? Какой у вас тут слой снега выпадает?

Она фыркнула и отмахнулась:

– Для всего этого у меня есть магия.

– Магия – тяжелый труд. Будь у вас молодые мужчины, вы могли бы сидеть и командовать им, что делать.

Тира скроила гримасу, означавшую «хм, может быть, я когда-нибудь об этом подумаю, но точно не сейчас», затем, немного помолчав, кивнула:

– Говоришь, они воины?

Теперь кивнула я.

– У меня нет для них оружия, только топоры для рубки дров и ножи.

– Здесь они будут не как воины, – пояснила я. – Только чтобы выучить язык.

– А если им потребуется здесь быть воинами?

Я немного опешила:

– А что? Вы с кем-нибудь воюете?

Тира мотнула головой:

– Нет, но в деревне боятся разбойников, которые высаживаются с ладей в устье Див и совершают набеги. Если твои молодые люди будут защищать деревню, таких гостей тут встретят с радостью.

– Защиту я обещать не могу, поскольку во время набега их может тут не быть. Но вы, безусловно, согласитесь, что лучше, когда рядом есть сильные молодые мужчины.

Тира пожала плечами:

– Да, это неплохо. Хотя сильные молодые женщины – еще лучше.

За следующие несколько минут Тира явно прониклась моим предложением и хотя «да» не сказала, видно было, что она согласна.

– В деревне их заметят. Что вы скажете соседям? – спросила я.

Тира вновь пожала плечами и отмахнулась (повадки Эржебет в раннесредневековом варианте, понимаю теперь я).

– Ничего сложного. Ко многим приплывают родичи, друзья друзей и все такое, из Ирландии и Британии. Я скажу, они оттуда.

Еще через несколько минут этого разговора она произнесла-таки: «Да, я их приму» (успокоив моего нарождающегося внутреннего бюрократа) и даже пригласила меня поужинать похлебкой из кролика с кореньями и переночевать у нее, а к себе возвратиться утром.

В штаб-квартире ДОДО я сообщила радостные известия. Мы с Тристаном уселись за один компьютер (сердце мое, успокойся!) и стали просматривать феодальные, юридические и церковные хроники того времени, ища упоминания о набегах в районе 1045 года. Мы не нашли ничего, кроме одного косвенного упоминания о селянах, погибших в стычке с разбойниками. Это не походило на такой набег, о каком говорила Тира, и не было занесено в хронику – просто встретилось в показаниях свидетеля по делу о спорной собственности.

– Что ж, уже хорошо, – заметил Тристан. – Значит, скорее всего я ни с чем таким не столкнусь.

Я внесла заметки о диалекте Тиры в соответствующие лингвистические базы данных и вместе с сотрудниками ЗАДРОТЦКАБД составила схематический план местности.

Некоторое время обсуждали сроки – и в ОДИНовском чате, и в личном разговоре, поскольку мы по-прежнему старались обедать у Фрэнка и Ребекки хотя бы время от времени. Если изложить долгие логистические выкладки вкратце, решили, что Тристан пробудет у Тиры не два раза по месяцу, а четыре – по две недели. (Фрэнк сказал, что по расчетам на хронотроне это разумнее, и Эржебет с ним согласилась.)

Тристан уже знал англосаксонский, а я пичкала его латынью почти с начала знакомства (как можно интересоваться западными языками и не знать латыни? я фигею). Так что подготовился он очень быстро, и Эржебет его перенесла. Тира заранее приготовила одежду (Тристана отправили в то время, когда там уже наступила весна).

Тира также сообщила любопытным селянам, священникам и так далее, что ждет в гости Тристана (якобы своего родственника), и кто захочет, могут узнать у него новости. Она сказала, что он – англосаксонско-датского происхождения, из далекой части Англии (из Тинтагеля, или, как он тогда назывался, Динтагеля), едет в Нормандию попытать счастья на турнирном поле. Это должно было объяснить его непривычный акцент и мешанину бриттских, корнуольских и англосаксонских слов в речи. Поскольку никто из селян в той части Англии не бывал, все поверили Тире.

Я знаю, что где-то в недрах ДОДО хранится официальный отчет Тристана (я сама его писала) и что там же должно быть «донесение об инциденте», которое Мейси Столл (как всегда, из лучших побуждений, но с вечной своей невыносимой официозностью) заставила его составить. Однако мне только что досталась лишняя бутыль ворвани, чернил хватает, а заснуть из-за тревоги не получается, так что приятно будет вспомнить рассказ Тристана и одно происшествие в частности.

Вся деревня приветствовала его дарами и увеселениями. Сдружившись с местными, он начал осваивать их приемы обращения с оружием. Селяне охотно вели с ним потешные бои, главным образом на палках, ибо народ тут жил простой и бедный. Такие поединки позволяли быстрее осваивать язык, перенимать не только слова, но, что не менее важно, интонации мужской речи. Если бы он постоянно был с Тирой, то «говорил бы как девчонка».

Он вернулся к нам через две недели (да, ужасно приятно было снова увидеть Тристана, и – да, я попыталась его разглядеть, когда он бежал к душу) и через десять дней отправился еще на две недели. Следующий десятидневный промежуток, следующие две недели в деревне Коллинет. За время отдыха Тристан составлял полные отчеты (обычно их записывала я) и вносил все полученные уроки в лингвистические базы данных ЗАДРОТЦа, чтобы будущие «варяжские стражи» учили нормандский до визита к Тире, а у нее только совершенствовались.