Грань времени - Райса Уолкер

– Должна признать, нет. Почему ты здесь?

– Грант и я были обеспокоены тем, что…

– Нет, – говорит она, открывая глаза и смотря прямо на меня. – Почему ты здесь?

– Как сказала Кэтрин на видео, мне нужно забрать ваши ключи ХРОНОСа, чтобы люди Сола…

– Так почему бы тебе не вытащить этот пистолет и не забрать их?

Я глубоко вдыхаю, раздраженная тем, что она заметила пистолет, и тем, что она продолжает меня перебивать. И она снова перебивает меня, прежде чем я успеваю ответить.

– Мы были безоружны, – говорит она, снова закрывая глаза. – Ты могла бы выхватить ключи в ту же минуту, как мы прибыли. Возможно, мы бы сопротивлялись, но ты бы победила благодаря оружию и внезапности. Так чего же ты ждала?

Я сажусь в плетеное кресло напротив кровати и обдумываю свой ответ. В данный момент я не вижу, какой вред может быть от того, что я буду с ней откровенна.

– Мы уже пытались сделать так в другой временной линии. Отобрать ваши ключи. Но были… последствия.

– У тебя или у нас?

– У всех. Вскоре после этого кто-то выхватил мой ключ. Очевидно, и ключ Кэтрин. Затем люди Сола произвели несколько довольно крупных сдвигов в хронологии событий.

– Но ты все еще здесь.

– Это была другая версия меня, если в этом есть хоть какой-то смысл. И Кэтрин тоже была другой. Но у меня остался дневник, который вела другая-Кейт. Я знаю кое-что из того, что произошло с тобой и Эйбелом в той временной линии. И что произойдет в том случае, если мы не найдем способа предотвратить это.

– И? Мне нужно меньше говорить, помнишь? Не заставляй меня задавать вопросы.

– О. О’кей. Прости. Ты станешь преподавателем в школе в Новой Англии. – Я опускаю взгляд на свои руки, боясь произнести следующие слова. Но их никак не скажешь помягче, поэтому я просто выпаливаю.

– Эйбел не смог уехать из Джорджии. Я не знаю всех подробностей, только то, что он был убит примерно на следующий день.

Делия никак не реагирует. Либо она ожидала этого, что вполне вероятно, учитывая сегодняшние события, либо эта настойка лауданума сильнодействующая.

– А Грант?

– Понятия не имею. Кэтрин не смогла найти никаких записей о нем, а ты либо не знала, либо не сказала ей, когда она выследила тебя в 1970-х годах.

– С Эйбелом случилось то же самое в обеих линиях?

Я киваю.

– Как я знаю, да. Но на этот раз мы собираемся изменить это.

– Как?

– Это мы еще не решили, поскольку все зависит от того, как и когда он будет убит. Первый шаг – доставить тебя в Уоткинсвилл, чтобы мы могли узнать, какие обвинения выдвинуты и собираются ли они установить залог за Эйбела и Кирнана. Они думают, что Эйбел – твой водитель, поэтому, возможно, они отпустят его под твою ответственность, если ты скажешь, что вы покинете штат. Ведь он пытался защитить тебя.

– Вы уже обсудили этот маленький план с Грантом? – презрительно говорит она.

– Он не питает больших надежд.

– Умный мальчик.

– И я тоже не сильно верю в это, но первые шаги все равно будут одни и те же, верно? Нам нужно вернуться в округ Окони и узнать, с чем мы столкнулись.

* * *

Уоткинсвилл, Джорджия

11 августа 1938 года, 16:32

– Грант, ты мог бы немного поколесить здесь, и мы бы уже нашли ее, – говорит Делия. – Это же не Нью-Йорк, не Атланта и даже не Атенс.

– Или просто остановись, и я сама пойду, – говорю я. – У меня не разбито лицо, поэтому я вряд ли привлеку к себе внимание.

Делия тяжело опускается на сиденье, качая головой:

– Верно. Незнакомка, спрашивающая, где находится тюрьма в таком крошечном городке, как этот, вообще не привлечет никакого внимания.

– Нам все равно нужен бензин, – говорит Грант.

На этом спор заканчивается. Очень вероятно, что этот «Бьюик» станет нашей машиной для бегства в ближайшие двадцать четыре часа, и пустой бак станет помехой.

– Если это так, то никому не нужно выходить, – говорит Делия.

Это не имеет для меня никакого смысла, пока Грант не въезжает на крошечную станцию на главной улице, и молодой человек, прислонившийся к стене, спешит к водителю.

– Наполнить до краев?

– Да, пожалуйста.

Несмотря на то, что уже далеко за полдень, в машине все еще ужасно жарко, даже с открытыми окнами. Термостат рядом с дверью магазина показывает двух купающихся красавиц, сидящих на логотипе «Coca-Cola» – одном из 1886 года, а другом из 1936 года. Если верить градуснику, то сейчас тридцать два градуса. В тени.

И я хочу пить.

Как только я открываю дверь маленького магазинчика, на меня устремляются три пары глаз. Мужчина средних лет и женщина за прилавком, которых я никогда не видела. Еще один мужчина, чуть моложе, сидит на большом красном холодильнике в задней части магазина. Он был в толпе сегодня утром, но я не могу вспомнить, на какой стороне он был – тех, кто пытался избить Эйбела до полусмерти, или тех, кто не пытался это остановить.

Когда я начинаю двигаться в его направлении, он вскакивает и подходит к окну, вероятно, чтобы лучше рассмотреть Делию и Гранта. Я беру три бутылки содовой из холодильника, три пирожных и пакет чипсов с ближайшей полки.

– Сорок два цента. За бензин тоже платишь? – спрашивает женщина.

– Да, мэм.

– Тогда придется подождать минутку, потому что Дейл еще не закончил наполнять бак. На краю прилавка есть открывалка для колы.

Я киваю и откупориваю крышки, прежде чем спросить:

– Не могли бы вы сказать мне, как добраться до тюрьмы?

Молодой парень вернулся на свой пост на холодильнике и говорит:

– Ты ведь приехала из Атенса, верно? Возвращайтесь тем же путем, каким ехали сюда, и поверните налево на Третьей улице, через несколько кварталов. Угол Третьей и Уотер-стрит. Какого парня надеешься высвободить?

– Обоих, – я стараюсь говорить нейтральным тоном, но это прозвучало немного вызывающе.

Он ухмыляется, но отнюдь не дружелюбно. Скорее всего, он просто издевается надо мной.

– Я спрашиваю только потому, что один из них уже вышел. Возможно, ты найдешь его в «Орле». Не знаю, собрался ли он там остаться или просто решил перекусить, но Митчелл и еще какой-то парень проводили его минут пятнадцать-двадцать назад.

– Спасибо, – говорю я.

Он не отвечает. Женщина за кассой говорит:

– Три доллара за бензин, значит, будет три доллара сорок два.

Я протягиваю ей пятерку, и она отсчитывает сдачу.

– И доллар пятьдесят восемь – это пять, – затем она толкает мне бумажный пакет и чуть тише добавляет: