Темный пакт - Сергей Извольский

Сириец, кстати, был сильно расстроен как своим новым позывным, так и необходимостью обработать поставки веществ, но принял информацию стоически. И с ним мне все же было легче общаться, чем с фон Колером после памятных разборок.

Когда прилетел Демидов, тот еще разговор произошел, и по общему итогу я сумел сохранить паритет в отношениях. Причем получилось это так, словно я смог удержаться на стыке притяжения сразу нескольких крупных магнитов, причем именно их силу притяжения для этого и использовав. Ну или смог раскорячиться как знаменитая корова в самолете, тут уж как посмотреть. Тем более, что дело мое еще в подвешенном состоянии — как я понял по нескольким вскользь брошенным фразам ротмистра и намекам фон Колера в последующие дни. Но сильно уже не переживал, привык.

Так что сейчас, двигаясь среди толпы будущих одноклассников, я был неплохо подготовлен с теоретической точки зрения. Проблемы были в другом. Я банально забыл, как общаться с подростками. И если в разговорах с такими хищниками как Демидов или фон Колер моя часто проглядывающая «взрослость» не вызывала удивления, то в общении со сверстниками может стать именно той мелочью, на которую обратят ненужное внимание. Да и вообще, даже по обрывкам фраз рядом — вроде на русском все разговаривают, но оттенки тона, интонации, интересы — мне мало понятны. А опыт Олега, выросшего в протекторате, тут не помощник — даже наоборот.

Кроме этого я уже чувствовал, как непросто будет в окружении столь большого количества красивых девчонок. В моем классе был двадцать один ученик — я уже по головам посчитал, из которых пятнадцать — девушки. Каждая из которых хоть сейчас на обложку журнала, причем без предварительной работы с фотошопом.

Если б еще на меня никто из них не обращал внимания, было бы попроще. Но нет — к моему удивлению, практически каждая успела осмотреть меня как минимум с интересом, а несколько взглядов я и вовсе назвал бы многообещающими. От таких говорящих намеков любому, кто хоть сколько разбирается в оценке женского интереса стало бы понятно, что свести тесное знакомство мне возможно практически с любой из одноклассниц. И в этом-то и вырисовывается проблема.

Подержаться за ручку, поцеловаться — даже, возможно, по-взрослому, — это максимум, на что я могу рассчитывать ближайшие несколько лет. С учетом привычки, что в прошлой жизни даже случайное свидание в большинстве заканчивается вопросом: «Ко мне или к тебе?», общаться с одноклассницами мне точно не стоит. В нужном месте желания точно не пересекутся.

Но то, что интерес есть, это точно. Не только ко мне, но и к остальным парням в классе. К ним понятно, богатство или родословная, а то и все вместе. Но я то каким боком попал в прицел внимания незнакомых девушек, явно принадлежащих к высшему обществу? Пусть и к среднему его эшелону, если вспомнить слова директрисы. Попал несмотря на то, что на лице у меня видно отсутствие генетической модификации, а сам я настолько залетный в этом кругу, что с полувзгляда заметно любому. Как, впрочем, и появившийся в зале Валера — вдруг догадался я. Которому директриса даже замечания не сделала после его эффектного появления в зале.

Пока размышлял о заботивших меня проблемах, мы уже в сопровождении учителя пришли и располагались в предназначенном нам непривычно просторном классе, больше напоминавшем аудиторию. Стараясь не сильно привлекать внимание, я сразу отправился на дальнюю парту. В крайнем ряду, только в этот раз — в отличие от недавнего турнира, приземлился у окна. Учитель сопроводивший нас понаблюдал как мы рассаживаемся, после озвучил несколько элементарных вещей — о статусе сегодняшнего дня как подготовительно-ознакомительного, а также о необходимости выбора старосты, после чего покинул помещение.

Миниатюрная девушка с необычайно большими глазами — та самая, которой показал сохранять тишину растрепанный Валера в зале совсем недавно, поднялась и осмотрела присутствующих.

Сейчас, по положению устава гимназии, должны были состояться выборы старосты класса. Притом, что сам «класс» в гимназии был несколько аморфным образованием. Нам, одноклассникам, предстояло встречаться друг с другом пять дней в неделю только по три часа, посещая основные предметы. Предполагалось, что каждый ученик утром час тратит на физическую подготовку, а после к восьми утра прибывает на учебу. Здесь класс встречался в полном составе, присутствуя на обязательных предметах. Причем шли они в связке — к примеру, в понедельник и четверг часы были заняты изучением Истории, Географии и Политологии, а во вторник в обязательном расписании стояли Социология, Философия и Искусства — современные и классические.

После завтрака каждый составлял свое расписание сам, посещая профильные предметы — химия, физика, биология, анатомия, латынь, основы бизнеса, история религий и прочие. У каждого из предметов был необходимый минимум, обязательный к изучению, но никто не заставлял становиться специалистом широкого профиля. Набирая должный уровень эрудиции, каждый из учеников должен был концентрировался на изучении трех-четырех, максимум пяти предметов — обязательных для поступления в университет.

Особняком еще стояли спортивные занятия — кроме утреннего часа, полагалось не менее двенадцати часов в неделю — с выбором определенного вида спорта. Кроме этого, было еще обязательное членство в одном из клубов гимназии, на который также тратилось не менее часа в день. Со спортом, выборными профильными предметами и клубам день был занят до вечера. Причем формально посещаемость гимназиста никто не контролировал. Зато очень пристальное внимание уделялось результатам и общим рейтингам.

По итогу подобной системы образования воспитывались индивидуалисты, при этом заточенные на работу в команде — потому что задачи по основным предметам в большинстве подразумевали совместное выполнение, и общую оценку. И староста класса выступал в роли свадебного генерала — при этом неся ответственность и являясь организующим звеном. Как президент Германии моего мира, о котором вообще мало кто знает. Не просто его имя, а вообще знает о существовании подобной должности.

— Предсказуемо ни одного кандидата на должность старосты не наблюдается, — с легкой грустью произнесла миниатюрная девушка.

Что-то мне подсказывает, что в прошлом году именно она была старостой класса. После ее слов повисла тишина. Сейчас, по положению устава, каждый из гимназистов должен был представиться, в несколько слов охарактеризовав себя, после чего должно было состояться тайное голосование.

Оглядывая одноклассников, я просто не верил своему счастью. Ни одного кандидата в старосты не наблюдалось. Более того, когда я встал с места — поднятые руки здесь не работали в привычном смысле, на меня с удивлением посмотрели практически все. Как на блаженного.

— Артур Волков. Хотел бы выдвинуть свою кандидатуру на роль старосты класса.

«Боже, спасибо тебе за этого идиота!» — прочитал я в глазах девушки.

— Хм… — нахмурилась прошлогодняя староста, оглядывая меня с ног до головы. — Ты новенький?

— Нет, старенький, — не сдержался я. — Мне почти пятнадцать лет.

Несколько человек хмыкнуло, а ясноглазая девушка зарделась. Задавая глупый вопрос, будь готов получить глупый ответ — неужели она этого не знает? Более того, даже собиралась было огрызнуться, но под моим внимательным взглядом взяла себя в руки.