Повести Ангрии - Шарлотта Бронте

Зимним вечером, около шести часов пополудни, миссис Уорнер (как всем известно — тихая и приятная маленькая женщина) встала из-за обеденного стола и удалилась в собственную гостиную. Уже почти стемнело. В доме и вокруг царила полная тишь. Днем выпал первый снег, и дорожки за низкими, длинными окнами Вудхаус-Клифа были белы и пустынны. Миссис Уорнер находилась в гостиной одна. Муж с достославным гостем остались в обеденном зале, за вином и фруктами. Она подошла к окну, поглядела на сад, увидела, что все уныло и бесприютно, затем вернулась к камину, шурша шелковым платьем по мягкому ковру, опустилась в бержер,[62]как называют это французы, и осталась сидеть спокойно. Ее серьги поблескивали и подрагивали в темноте, ровный лоб, обрамленный гладкими заплетенными волосами, выражал благодушие и безмятежность.

Миссис Уорнер не позвонила и не потребовала свечей. Она ждала, что лакей скоро их принесет и по обыкновению не считала нужным его подгонять. Свет еще не видывал более доброй и покладистой хозяйки. Тут в дверь постучали.

— Войдите, — сказала дама, оборачиваясь. Она думала, что принесли свечи. Это было не так.

Вошел и впрямь ее лакей, мистер Хартли, в шелковых чулках и с ливрейной лентой на плече, но без сияющей эмблемы семи церквей, иже суть во Азии. Всякое, даже самое незначительное отклонение от заведенного порядка удивляет и смущает миссис Уорнер, поэтому она спросила:

— В чем дело, Хартли?

— Ничего, мэм, просто к дверям только что подъехала почтовая карета.

— И зачем же?

— Кое-кто прибыл, мэм.

— Кто, Хартли?

— Сказать по правде, мэм, я не знаю.

— Вы проводили гостей в обеденную комнату?

— Нет.

— Так где же они?

— В вестибюле, мэм.

— Вы думаете, это кто-то к мистеру Уорнеру?

— Нет, мэм, это молодая дама, и она спросила, здесь ли герцог Заморна.

Голубые глаза миссис Уорнер распахнулись чуточку шире.

— Вот как? И что же нам делать?

— Я подумал, мадам, что вам стоит взглянуть самой — может, вы ее узнаете. По виду я бы сказал, что это знатная особа.

— Не знаю, как и быть. Что, если его светлость разгневается? Вдруг это герцогиня или кто-нибудь из других дам.

Кого миссис Уорнер разумела под «другими дамами», пусть объясняет сама. Так или иначе, она растерялась и расстроилась.

— Что нам делать? — воззвала она за советом к Хартли.

— Думаю, мэм, что мне стоит проводить ее сюда. Вы сами с нею поговорите, а затем уже известите его светлость о ее приезде.

— Ладно, Хартли, поступайте как знаете. Главное, чтобы это не оказалась герцогиня. Если она на что-нибудь сердита, выйдет ужасная неловкость. Одно утешение: она никогда не ездит почтовым дилижансом.

Хартли вышел. Миссис Уорнер осталась в гостиной. Она потянулась к рабочему столику, надела золотой наперсток, сняла его, придвинула скамеечку для ног и тут же отпихнула. Несмотря на то что гостья приехала дилижансом, хозяйка не могла прогнать опасение, что это ее госпожа, которую она находила крайне неприятной, заносчивой особой. В меланхолически-высокомерных глазах герцогини было что-то, от чего миссис Уорнер всякий раз делалось не по себе и хотелось убраться с них долой. Не то чтобы они ссорились, Боже упаси, первая дама королевства всегда была подчеркнута вежлива с супругой одного из величайших мужей Ангрии. Натянутость, впрочем, оставалась, и ничто не могло ее устранить.

На лестнице раздались шаги. Хартли распахнул обшитые дубом двери гостиной, впустил гостью и вышел, впрочем, предварительно поставив на стол четыре толстые восковые свечи. Миссис Уорнер привстала с трепещущим сердцем; на милом и кротком лице хозяйки Вудхаус-Клифа читалось явное замешательство. Первый взгляд на незнакомку укрепил ее худшие подозрения. Общими очертаниями, ростом и манерой держаться гостья больше всего напоминала герцогиню Заморна. Шляпка почти скрывала лицо, а под шалью фигуру было толком не разглядеть.

— Вы, я полагаю, миссис Уорнер? — произнес тихий голосок, и незнакомка медленно шагнула вперед.

— Да, — отвечала хозяйка дома, вполне успокоенная робким тоном, каким были произнесены эти слова. Наступила пауза, и миссис Уорнер спросила ласково: — Могу я вам чем-нибудь быть полезна? Не угодно ли присесть?

Молодая особа опустилась в предложенное кресло. Оно стояло прямо напротив миссис Уорнер, и восковые свечи ярко озарили лицо гостьи. Последние страхи хозяйки улетучились. Наружность юной дамы не имела ничего общего с тонкими бледными чертами Марии Генриетты. Вместо легких каштановых волос из-под шляпки выбивались густые темные пряди, вместо поэтических карих глаз, рассеянно смотрящих сквозь собеседника, на миссис Уорнер глядели жгучие черные очи, быстрые и беспокойные. В остальном лицо было не слишком яркое, но молодое и приятное.

— Вас, должно быть, удивил мой приезд, — сказала незнакомка после недолгого молчания. — Я к герцогу Заморне.

Это было сказано так прямо, что миссис Уорнер вновь почувствовала облегчение. Раз юная особа говорит о своем визите без всякого смущения, в нем, надо полагать, нет ничего дурного.

— Так вы знакомы с его светлостью? — спросила хозяйка.

— О да, — был ответ. — Я его знаю много лет. Однако, миссис Уорнер, вы, наверное, гадаете, кто я. Меня зовут Каролина Вернон. Я сегодня утром прибыла во Фритаун дилижансом. Ехала всю ночь.

— Мисс Вернон! — воскликнула миссис Уорнер. — Так вы дочь графа Нортенгерленда! Простите, что не узнала вас. Вам следовало сразу сообщить свое имя. Боюсь, Хартли был с вами чересчур холоден.

— Нет, ничуть. К тому же это совершенно не важно. Наконец-то я сюда добралась. Надеюсь, герцог Заморна не уехал.

— Нет, он в гостиной.

— Можно я сразу к нему пойду? Вы позволите, миссис Уорнер?

Однако миссис Уорнер, поняв, что может не опасаться высокомерия гостьи, и чувствуя желание взять безыскусное юное существо под свою опеку, как мать или старшая сестра, сочла должным умерить этот нетерпеливый порыв.

— Нет, — сказала она. — Сперва вы подниметесь наверх и приведете себя в порядок. Вы с дороги выглядите помятой.

Каролина взглянула в зеркало над каминной полкой и увидела, что волосы у нее растрепались, лицо бледное, а платье и впрямь помято.

— Хорошо, миссис Уорнер, сделаю, как вы говорите. Можно мне на пять минут воспользоваться услугами вашей горничной?

Миссис Уорнер охотно согласилась. Она сама проводила мисс Вернон на второй этаж и снабдила всем необходимым, чтобы привести себя в более презентабельный вид. Затем хозяйка вернулась в гостиную, села в кресло, поставила пухленькую ножку на скамеечку и задумалась о том, что сейчас произошло. Миссис Уорнер соображала не очень быстро и только сейчас поняла, как странно, что чрезвычайно юная особа приехала в чужой дом одна, без слуг, и спрашивает герцога Заморну. Как такое могло случиться? Не сбежала ли она тайком от тех, на чьем попечении сейчас находится? Все указывало на справедливость этой догадки. Но что скажет герцог, когда узнает? Миссис Уорнер предпочла бы посоветоваться с Говардом, но не хотела идти в обеденный зал и вызывать мужа для разговора. К тому же она была убеждена, что ничего страшного не произошло. Мисс Вернон держалась вполне открыто и свободно, не скрывала, к кому приехала. Герцог — ее опекун, и желание увидеться с ним вполне естественно. Странно только, что мисс Вернон прибыла без кареты и слуг. Она сказала, что приехала дилижансом. Дочь Нортенгерленда путешествует дилижансом! Неслыханное дело! Мыслительные способности миссис Уорнер не могли справиться с загадкой.