Русская рулетка. Заметки на полях новейшей истории - Владимир Рудольфович Соловьев

– Мне трудно говорить о его роли в современной российской истории по двум причинам. Первая – я не могу быть объективной, потому что для меня это прежде всего муж, близкий мне человек. А во-вторых, нужен определенный исторический период, чтобы осознать. Большое видится на расстоянье. Но уже сейчас можно сказать, что человека такого ранга, после Андрея Дмитриевича Сахарова, в политике у нас пока не было. Человека, который не разговорами о политической целесообразности, о прагматизме и даже цинизме добивался своих целей. А человека, который провозглашал й всей своей деятельностью доказывал моральные ценности в политике.

Сейчас модно стало говорить, что политика дело грязное и чего уж тут щепетильность проявлять. Цели надо добиваться любым путем. Ауж победителей не судят. Так вот, это было абсолютно для него неприемлемо. Он не мог хитрить, он не мог идти на компромисс с нерукоподаваемыми людьми. Даже в ущерб собственным интересам, не говоря уже о глобальных интересах. Человек был бескомпромиссный.

Возможно, сточки зрения высокой политики это плохо. Возможно, с точки зрения модного ныне прагматизма – это недостаток политика, потому что политик должен уметь со всеми ладить, со всеми договариваться, и если он хочет обиться какой-то цели, то нужно наступить на горло собственной песне и, ненавидя кого-то, тем не менее улыбаться ему, давать руку…

– Зачем?

– Собчак таким не мог бы быть. Этим он наживал себе врагов. И даже часто на пустом месте… язвительными замечаниями, обидными характеристиками… но он был такой. И другим быть просто не мог. Более того, он проповедовал, утверждал и своей судьбой доказал – интеллигентный человек должен идти в политику, чтобы пропагандировать и утверждать интеллигентные методы в политике. Но, увы, это не пришлось ко двору нашей российской политике.

– Он умер как раз в момент ренессанса своей политической активности…

– Его не вернуть. Ачто касается виновников, то я глубоко убеждена в том, что есть, есть высший суд, который все расставит на свой места… А пока… я сталкиваюсь с жизнью, как она есть. В концертном зале «Россия» агентство печати «Новости» устроило замечательную выставку, посвященную памяти Анатолия Александровича. Мы хотели привезти ее в Петербург и разместить в Музее истории города, в Петропавловской крепости. И нам – отказали…

– Кто отказал?

– Была ссылка на прямое указание комитета по культуре мэрии Санкт-Петербурга и губернатора…

– Но как же не стыдно!

– Это все тот же вопрос о нравственности, о том, как Удобно эту самую нравственность или мораль свернуть, как платочек, положить в карман и оставить там до лучших времен, а сейчас, может быть, и без нее обойтись.

– Город Петербург получил свое имя в честь императора Петра. Но восстановил историческое имя города именно Анатолий Александрович Собчак. Хоть об этом-то должны помнить в Питере всегда… Анатолия Александровича с нами нет, но его жизнь, я уверен, будут изучать еще многие поколения студентов-политологов. И удивляться, как были слепы современники.

‹7 сентября 2003 г.›

– Борис Вячеславович, тяжело быть гражданским начальником в силовом министерстве?

– Вопрос абстрактный. Любая работа тяжела, но это работа, которую надо делать.

И когда президент меня на эту должность назначал, он сказал, что это политическое назначение.

В какой-то период, к сожалению, у нас изменился подход к работе милиции, иона, скорее, стала неким карательным органом, нежели защищающим… И вот эту ситуацию я как раз и хочу изменить.

– Но для этого необходимы средства и возможности. Президент вам сказал: мы поможем всем, чем можем? Дадим денег, разрешим структурные изменения. Ведь одного политического назначения мало.

– Это как раз то, чем я начал заниматься с первых дней. Были ликвидированы параллельные структуры в министерстве. Созданы главные управления по федеральным округам. Изменена система отчетности и учета результатов деятельности органов внутренних дел. Ну и конечно бюджет существенно вырос, примерно в два раза.

– Но при этом милиционеры все равно получают копейки. Средняя зарплата – четыре – четыре с половиной тысячи. Конечно, если сравнивать с другими бюджетниками, это не так плохо. Но если сравнивать с реальной жизнью, то, конечно, он будет бегать с автоматом, проверяя документы и регулярно складывая выручку от проверки себе в карман.

– Рядовые милиционеры, сотрудники патрульно-постовой службы, стали получать денежное содержание более чем в два раза больше, чем прежде. Сотрудники средне го звена – это капитан, майор с десятилетней выслугой стали получать почти в два раза больше. Это серьезное улучшение денежного содержания.

– Но при этом люди не хотят идти в милицию.

– Вот с этим-то я поспорю… Конкурс в милицейские вузы в этом году рекордный, почти четыре человека на одно место. В прошлом году было три человека.

– Вы считаете, они насмотрелись "Бандитского Петербурга" или фильмов про ментов?

– Это отдельный и очень важный вопрос – как показывают средства массовой информации нашу жизнь, вообще нашу жизнь. К сожалению, пропагандируется криминальная субкультура, мы это видим в сериалах, которые появляются.

Пропагандируется криминальный шансон. Но тем не менее… У людей, которые сейчас идут работать в милицию, проявляется чувство долга.

– А может быть, просто желание получить бесплатное юридическое образование?

Милицейские заведения выпускают специалистов каждый год, однако многие из них так и не доходят до органов, а оказываются на вольных хлебах с дипломами юристов.

– В начале этой недели был в Саратове и спросил начальника Саратовского института МВД, сколько его выпускников пошли работать в милицию и в течение трех лет остались работать в милиции. Девяносто два с половиной процента! Это очень высокий процент.

– Вы пришли в МВД из совершенно другой среды. Среды научной, живущей по своим законам. Телефон не разрывается, старые друзья не звонят, не говорят: помоги, пожалуйста? Тут вот с сыном что-нибудь, с дочкой…

– Я ведь пришел с высокой должности в Государственной думе. Один из руководителей партии «Единство», руководитель фракции, то есть у меня уже был опыт работы в государственной структуре. Конечно, отношений с моими Друзьями я не теряю. Мы встречаемся раз в год, это обычно последняя суббота октября, и приходят на встречу пятнадцать-двадцать человек, не меньше, мы поддерживаем тесные отношения.

– С просьбами обращаются? Мои друзья считают для себя некрасивым использовать мое служебное положение.

– А свои отношения с президентом вы расцениваете как дружеские?

– Во-первых, судьба свела меня с Владимиром Владимировичем уже после избрания в Государственную думу, и мое назначение сюда, в Министерство внутренних дел, наверное, основывается на моей работе в Государственной думе.