Война империй. Тайная история борьбы Англии против России - Андрей Медведев

Оборона Севастополя

Готовиться к войне Англия начала заранее. И по традиции, военным тараном стала другая страна — Турция. Еще накануне войны в среднеазиатские государства были отправлены турецкие посольства с целью наладить связи местных правителей с турецким султаном, «халифом всех правоверных». Понятно, что не только султану нужна была все эта дипломатия. Куда больше в ней нуждались Лондон и Калькутта. В 1852 году в Оренбург прибыло Хивинское посольство для переговоров с генерал-губернатором Василием Перовским, так вот тогда хивинцы угрожали генералу, что если он не согласится на их предложения, то они могут и вовсе уступить территорию в районе нижнего течения Сырдарьи «турецкому султану или англичанам» для создания там опорного пункта. То есть военной базы. Хивинский посол случайно проговорился, что еще в 1851 году специальный хивинский сановник нарочно ездил в Тегеран, чтобы обсудить эту возможность (а Персия тогда находилась под полным влиянием англичан), и туда приезжал «именитый турок от лица султана».

Когда против России начались уже непосредственно боевые действия на всех фронтах, агенты Османской империи вновь появились в Средней Азии, но уже с новым заданием — попытаться втянуть местные государства в «священную войну», объявить джихад против Российской империи. В конце 1853 года эмиссары султана привезли его воззвания. Он призывал Бухару, Хиву и Коканд не отсиживаться, а действовать. Совпадение или нет, но как раз в это время (в Крыму осажден Севастополь) двенадцатитысячный отряд кокандских войск предпринял наступление на форт Перовский. Предводителем отряда был Якуб-Бек, полководец, который много позже стал правителем самопровозглашенного Кашгарского ханства. Русский гарнизон, около 1000 человек, не дожидаясь осады, под командованием подполковника Огарева атаковал противника и захватил кокандский лагерь. Было захвачено 7 знамен, 17 орудий и 130 пудов пороха. Кокандские войска были отброшены. А в столицу уходит доклад Перовского о подготовке нападения на форт, там в январе составляется записка канцлеру. В ней, правда, не сообщается, что Якуб-Бек уже разбит. Просто стоит помнить, что новости не доходили в те времена так быстро.

«1854 г. января восьмого.

Отношение оренбургского военного губернатора генерал-адъютанта В. Перовского в Азиатской департамент МИД об агитации кокандцев среди казахов.

Известия о военных приготовлениях, делаемых хокандцами против форта Перовский, подтверждаются. Собранные в Ташкенте войска 4 декабря уже были в Джулеке, в 150 верстах от помянутого форта. К киргизам сделано от хокандцев воззвание в самом враждебном для нас духе, с объявлением, что войско из 12 000 человек, с сильной артиллерией, идет против неверных, и что Бухария и Хива будут действовать заодно с ними; при этом киргизы также приглашались к восстанию против общего врага и стать за дело ислама. Сие воззвание передано было киргизскими биями нашему в форте Перовский начальству, которое уже и приняло нужные меры осторожности.

Хокандцы действительно всячески стараются вовлечь хивинцев и бухарцев в открытые против нас действия, хотя происки сии доселе не имели успеха. В Бухару приезжали также агенты турецкого правительства уговаривать эмира восстать против русских, но, как сказывают, владетель Бухарии не согласился на сие, чем якобы возбудил ропот в фанатической части населения Бухары. Впрочем, окончательный результат действий турецких там агентов еще не известен.

В Хоканд и Хиву от турецкого султана тоже присланы были враждебные против нас воззвания, и в Хоканде, вероятно, они приняты с восторгом; но хан хивинский, подобно бухарскому, по-видимому, колеблется и боится ссориться с русскими».

Перовский писал что, с одной стороны, с Бухарой отношения пока сложились неплохие. С другой — «на прочность этого дружелюбия полагаться нельзя, если только турки действуют в Бухаре столь же ревностно, как и в Хиве. Здесь… стараются они внушить доверие к англичанам… против русских же возбудить недоверие». При этом агенты ОПК информировали губернатора, что в результате поездки хивинского посольства в Стамбул в 1853 году турки послали в ханство пушечных мастеров, и те отлили для хивинской армии несколько орудий.

Тут стоит понимать, что именно в это время Россия и Кокандское ханство были в состоянии жесткого конфликта. Коканд всерьез полагал, что имеет право собирать дань со всех киргизов. Даже тех, что встали под покровительство России. Шайки кокандцев постоянно совершали набеги, правда, грабили только киргизов и казахов. Русские же власти тогда впервые всерьез задумались о спрямлении азиатской границы и соединении Сибирского и Оренбургского губернаторств единой оборонительной пограничной линией. Русский генерал, профессор Николаевской академии Генерального штаба Алексей Иванович Макшеев в своих воспоминаниях так описывал обстановку на южных рубежах в 1852 году:

«Непрерывавшиеся с 1850 года набеги ак-мечетских киргиз вызывали подобные же набеги со стороны наших киргиз. Сначала эти обоюдные грабежи имели характер обыкновенной взаимной киргизской баранты; но в марте 1852 года в ней приняли непосредственное участие коканцы и даже хивинцы. Скопище составилось под начальством самого ак-мечетскаго Якуб-бека, из гарнизонов подведомственных ему коканских укреплений Джулека, Ак-мечети, Кумыш-кургана, Чим-кургана, Кош-кургана и хивинскаго укреплений Ходжениаса, а также из киргиз, кочевавших в окрестностях этих укреплений. Число коканцев простиралось до 1,000 человек, а хивинцев до 130. Последние вооружились для захвата султана Ирмухамеда Касымова, или просто Илекея, бежавшаго к нам из Хивы и попавшаго, не смотря на свое прошлое, в милость Перовскаго. Скопище собралось у Кумыш-кургана, переправилось через реку Сыр у Кош-кургана, следовало степью и вечером 3 марта, прибыв на Айгерик, разграбило до 100 киргизских аулов.

Весною 1852 года было прислано из С.-Петербурга, на заключение Перовскаго, мнение генерал-адъютанта Анненкова, производившаго перед тем ревизию в Западной Сибири, о необходимости связать между собою линиею передовыя степныя укрепления оренбургскаго и сибирскаго ведомств (Аральск и Копал). Не прошло двух-трех месяцев, как коканцы помешали нашей съемке в степи и Перовский послал отряд взять Ак-мечеть, а когда это предприятие не удалось, отправился туда, на следующий год, сам, не смотря на сильныя возражения из С.-Петербурга; затем, по взятии Ак-мечети, устраивая Сырдарьинскую линию, уничтожил Аральск, не смотря на церковь. Таким образом мы сделали экспромтом еще шаг в Азию, вопреки первоначальнаго желания даже самого руководителя этим делом и как бы в подтверждение вывода из векового опыта, что наше движение на восток подчиняется историческому закону, который стоит выше личных желаний и произвола»[171].

Агенты султана распространяли среди как раз союзных Коканду киргизов слухи о том, что Турция отправила в Среднюю Азию свои войска против русских, а бухарский посланник, вернувшись из Стамбула, рассказал, что эмира Бухары называют там теперь только и исключительно «ревнителем веры». Как сообщал начальству Перовский, ухудшение отношений с ханствами Средней Азии «может только благоприятствовать враждебным нам намерениям Англии. Она постаралась бы придать борьбе религиозный характер». Почва для этого, в виде религиозных фанатиков и духовенства, недовольного слишком умеренной позицией властей по отношению к неверным, то есть к русским, уже существовала. Более того, частная разведка Ост-Индской компании, ее политический отдел и собственно правительственная разведка Британии прекрасно понимали, как устроен мир религиозного экстремизма и как фанатиков можно использовать в своих целях. То же самое понимали и турецкие агенты и влиятельные политики. В первую очередь потому, что Османская империя уже испытала, что такое фанатизм, и знала, как он опасен для страны и как ведут себя ваххабиты, то есть те, кого мы сегодня называем салафитами или боевиками.