Узурпатор - Энгус Уэллс

Противоречия, во власти которых до сих пор находилась Уинетт, держали ее в непрерывном напряжении. Теперь оно исчезло. Сделав выбор, она посвятила себя любви с той же полнотой, как прежде служению. Не осталось ни сожалений, ни сомнений. Разделив ложе с Кедрином, она приняла новый путь всем сердцем. Они наслаждались друг другом искренне, не испытывая угрызений совести. Это была часть их служения. Госпожа благословила их выбор. Они сами не знали, откуда пришло это понимание… и были слишком утомлены, чтобы заметить, что засыпают в мягком лазурном мерцании талисманов.

Погода стояла на удивление тихая. Время от времени начинал падать снег, но огромные мягкие хлопья лишь усиливали очарование зимнего леса. Гехримы уверенно вели отряд, выбирая путь в лабиринте тропок. Вскоре впереди показалась река; как объяснили проводники, она называлась Саран. Пять дней Кедрин и его спутники ехали вдоль ее русла на юго-восток. На шестой день произошла встреча, которой не ждал никто.

Сначала никто не заметил всадника, затаившегося среди темных стволов могучих буков. Потом Тепшен насторожился — и тут из-за деревьев донесся крик:

— Эй, друзья! Какая приятная встреча!

Гехримы мгновенно окружили Кедрина и Уинетт. Их луки были украшены красными и белыми перьями, но любому, кто рискнет пренебречь этим знаком мирных намерений, пришлось бы плохо. Однако Тепшен, который уже держал на прицеле чуть заметную фигурку, убрал стрелу и крикнул:

— Браннок!

— Он самый, — торжественно проговорил Опекун Леса, показываясь из-за деревьев. Его смуглое лицо сияло улыбкой, но в руках полукровки все еще изгибался натянутый лук.

Уинетт торопливо обратилась к гехримам, но те уже убирали оружие.

Тем временем Браннок, заправив лук в колчан и спешившись, уже направлялся к Кедрину, ведя в поводу двух лошадей.

— Могу поклясться, ваши поиски завершились успехом, — лукаво проговорил бывший разбойник. Казалось, они встретились на улице Андурела, а не посреди лесов Белтревана.

— Так и есть, — Кедрин улыбнулся, спешился и заключил Браннока в объятия. — А как ты здесь оказался? Ты здесь… как Опекун Леса?

— Как искатель истины, — откликнулся Браннок, напуская на себя таинственный вид и явно наслаждаясь удивлением, вспыхнувшим в глазах Кедрина. — Сестра Уинетт, Тепшен… как поживаете?

— Спасибо, неплохо, — отозвался кьо. Он был явно озадачен. — Ради чего ты здесь?

— Как я уже сказал, ради истины… той самой, которую вы уже нашли, — не обращая внимания на нетерпеливый жест Тепшена, Браннок всмотрелся в лицо юноши.

— Ты снова видишь! Нашел этого безумного мертвеца?

— Да. Мы с Уинетт проникли в Нижние пределы и нашли его. Он вернул мне зрение.

— Я рад, — просто сказал полукровка.

— Почему ты здесь? — повторил Тепшен чуть громче.

— А Вы стали еще прекраснее, Сестра, — бывший разбойник, как ни в чем не бывало, одарил Уинетт восхищенной улыбкой. — Кажется, путешествие пошло Вам на пользу.

— Несомненно, — улыбнулась она. — Правда, я больше не Сестра.

— Вот как? Так ты, наконец, увидела свет… и сияешь в его лучах.

— Спасибо. Но почему ты здесь?

— В Твердыню Кэйтина пришла весть, что Фединский Перевал завалило, — Браннок отвесил в сторону Тепшена учтивый поклон, — Бедир и Ирла отправились в Высокую Крепость и попросили меня, чтобы я вас нашел. Точнее, выяснил, живы ли вы еще… или Эшер своего добился.

— Они, должно быть, в горе, — озабоченно проговорила Уинетт.

— Они на самом деле очень встревожены, — ответил Браннок. — Но теперь их ждут добрые вести… и не только вести.

— Так они в Высокой Крепости? — спросил Кедрин.

— Конечно.

— Ты слышал что-нибудь о Посланце?

— Ни слуху ни духу. Зима правит в Королевствах, и все тихо.

— Возможно, оно и к лучшему, — вздохнул принц. — Но теперь нам надо спешить, чтобы они успокоились.

— Так поехали, — буркнул Тепшен, — и пусть этот болтун вещает по дороге.

— Ты, как всегда, бесподобен, — отозвался Браннок.

На этот раз Тепшен не сдержал улыбки.

— Садись в седло, друг. Поехали.

— И пусть этот… э… мастер клинка поведает мне о ваших приключениях, — Браннок вскочил на мышастую кобылку и лукаво покосился на Кедрина и Уинетт. — Хотя бы то, что подходит для посторонних ушей.

* * *

Под руководством Эшривели приготовления к свадьбе шли быстро. Принцесса сама придумывала платья, которые шили для нее портнихи Белого Дворца, и сама отбирала музыку для танцев, заставляя музыкантов спешно сочинять новые мелодии. Повара, состязаясь в изобретательности, осаждали ее покои, чтобы представить на суд невесты рецепты изысканных яств. Винные погреба были перерыты сверху донизу, ибо вина должны были быть не только выдержаны, но и подходить к торжественному случаю. Галичане наводнили городские лавки и раскупали наряды и ткани. Медри носились между столицей и ближайшими городами, развозя приглашения аристократам Кеша и Тамура. Торговцы самоцветами, тканями и съестным уже благословляли принцессу и ее избранника, ибо такого оживления торговли Андурел не знал со дня коронации Дарра. И когда посланцы Хаттима Сетийяна появлялись в какой-нибудь лавке, хозяин не знал, как им угодить. Андурел бурлил в предчувствии праздника.

Как можно было в чем-то сомневаться, видя, как принцесса носится по всему дворцу, сияя от счастья? Хаттим по-прежнему держался с невероятной предупредительностью, его было не в чем упрекнуть. Это признавал даже «кружок заговорщиков» во главе с королем. Ирла рассказала мужу о своем разговоре с Сестрой Бетани. Бедир долго обсуждал его с Дарром и Ярлом, но они так и не сумели подтвердить подозрения Ирлы. Может быть, эти мысли и вправду вызваны страхом за жизнь Кедрина? В довершение всего Эшривель упросила ее и Арлинне принять участие в предсвадебных хлопотах. Принцесса ежеминутно спрашивала их мнения о свадебных нарядах, о подробностях ритуалов, о музыке, о винах… и всякий раз это сопровождалось хвалебными гимнами в адрес Хаттима. Не стоило даже пытаться пробиться сквозь эту розовую завесу со своими сомнениями.

Дарру, Бедиру и Ярлу пришлось не легче. Хаттим был по-прежнему готов принять любое предложение, согласиться с любым замечанием… Это было похоже на бой с тенью: каждый удар уходил в пустоту, отнимая силы и порождая нелепое чувство бессилия. Без их одобрения обряд не мог состояться. Но личные пристрастия не значили ничего. Хаттим имел право жениться на Эшривели, и оспорить это право было невозможно: поступки, которые могли вызвать порицание, остались в прошлом. День свадьбы неумолимо приближался. Подобно своим женам, правители были вынуждены участвовать в приготовлениях — например, расквартировать галичских военачальников.

От Кедрина не поступало никаких известий… пока не появился старый друг — словно таинственным образом узнал об их тревогах и сомнениях.