Красавица - Анастасия Евлахова

«Тебе пора», – громко сказала про себя Мора.

Ица вздрогнула, обводя комнату взглядом: гостиную госпожи Тааре словно наводнило светлячками-изумрудниками, сухие ветви Древа светились мертвенно-бледным.

«Тебе пора. Слышишь?» – повторила Мора.

Ица молчала. Древо трепетало.

«Ты знаешь, что делать. Так будет правильно», – сказала Мора.

Тогда Ица оглянулась к Древу. Сделала к нему один неверный шаг, потом другой. Закатный ветер из распахнутого окна схватил ее за платье – юбку заполоскало, затрепало, ткань облепила ноги. Бурая кровь темнела на шелке уродливыми пятнами.

Ица бросила на Мору последний взгляд:

«Правильно?»

«Да».

Ица коротко, недоуменно улыбнулась, и Мора невольно залюбовалась ею. Какое же совершенное лицо! Какие правильные, выверенные линии… Идеальные черты, которых просто не может существовать.

Ица отвернулась. Шагнула под арки, потянулась к балюстраде, окружавшей Древо. Обхватила перила и заглянула вниз. Потом встала вполоборота, вспрыгнула на поручень. Перекинула ноги на ту сторону. И соскользнула вниз.

– Чудесно. Просто чудесно!

Госпожа Тааре медленно хлопала в ладоши, насмешливо улыбаясь.

– Значит, я была не права? Я, Маккус, все его ученые? Все же есть какой-то дар? Вот же он, Мора. Будешь отрицать?

Мора все еще смотрела на белое Древо. Вспыхнув с новой силой, связь рассеялась в тихие шепотки. Сердце древнего гиганта звучало теперь ровно и крепко – Ица принесла свою жертву.

Исчезла она и из головы Моры. Виски больше не давило, голова не трещала. Испарились и те жуткие мысли, в которые Мора на какую-то минуту поверила – будто она не заслуживала своей жизни. И из-за чего? Из-за отметины, с которой она родилась и в существовании которой была не виновата? Какой Бездны! Она не даст жалкому шраму решать, чего она достойна, а чего нет!

Мора отбросила волосы с лица. Заправила за уши. Подняла глаза. Да, в ней и правда что-то проснулось. Кажется, мама когда-то говорила, что Мора сильная, а она не поверила? Пришлось сделать крюк, чтобы поверить в себя.

– Мора, пойдем, – окликнул ее Рей.

Мора оглянулась. Он протягивал ей руку, искоса поглядывая на госпожу Тааре.

– Подожди-ка, Рей, – рассмеялась та. – Не так быстро.

– Я понятия не имею, откуда вы знаете мое имя, но мне это и неинтересно. Мора! – Рей махнул рукой. – Тебе здесь нечего делать. Пойдем.

– Значит, ты и правда хотел ее забрать? – уточнила госпожа Тааре, складывая руки на груди.

В окно потянуло ночной свежестью: светило уже опустилось под остров.

– А про «Генофонд» ты ей уже рассказал? Или расскажешь на месте?

Госпожа Тааре лукаво улыбнулась. Рей опешил. Мора нахмурилась.

– Какой еще генофонд, Рей? О чем это она?

Чего еще она насмотрелась среди своих пропыленных, плесневелых голограмм?..

– Ни о чем. Пойдем.

Но на переносице Рея уже залегла складка.

– Не рассказал? И очень зря, милый. Принимать серьезные решения, не обсудив такие вещи, просто нельзя.

Госпожа Тааре откровенно смеялась.

– Рей! – Мора повысила голос. – О чем она говорит?

– Я тебе все объясню. Просто пойдем. Времени мало. Сейчас сюда завалится охрана, и тогда мы уже ни за что отсюда не выберемся.

Голос Рея звучал глухо.

– «Генофонд», милая Мора, – продолжила госпожа Тааре, – это та самая причина, по которой пропадали меченые. О, и не только они. На самом деле пропавших без вести было куда больше. Но об этом не знал ни Ррид, ни Маккус, вообще никто. Я нашла упоминание об этом проекте в старом архиве, на записке в одном из документов. Сделана она была рукой нашего сенатора от Третьего кольца, Ван Ортема, и если бы он был в здравом уме, я бы смогла его расспросить… Но увы. Есть вероятность, что контакт с такими данными повредил его сознание. Так что с запиской пришлось потрудиться. Всего одно слово на крошечной голограмме – мои специалисты приложили немало усилий, что бы распутать из этого слова целый клубок. «Генофонд», Мора, – это такой маленький проект, который позволяет мутирующему народу порождать здоровое потомство. Они, – госпожа Тааре кивнула на Рея, не сдержав отвращения, – забирают нас для того, чтобы не выродиться самим. Ты, наверное, думаешь, что они, такие, как твой Рей, спускаются с небес и покоряют наивных юных дев, которые с радостью бегут за ними хоть на край Бездны? Рей, мальчик, расскажи своей подруге правду.

Мора глядела на Рея не мигая.

– Рей, – прошептала она.

Тот сжал руки в кулаки, будто едва сдерживался.

– Нет? – пожала плечами госпожа Тааре. – Ну так я расскажу. Правда, Мора, в том, что никаких чудесных историй любви в этой жестокой биологии нет. Они держат своих «гостей» как скот. Все, что от них требуется, это свежая кровь. Ну и способность дать потомство с этой свежей, здоровой новой кровью.

Мора посмотрела на Рея расширившимися глазами:

– Скажи, что она несет чушь. Скажи, что это не правда.

Рей сгорбился. Госпожа Тааре фыркнула:

– Да скажи ей уже.

Рей поднял голову и взглянул на Мору:

– Это правда. Но…

Мора задохнулась. Какая же она дура! Она успела влюбиться – а ведь она правда влюбилась! – в человека, о котором ничего – ничегошеньки! – не знала. Он был пришельцем из Бездны и, вероятно, в самом деле считал себя и свой народ богами. Ведь кто еще способен на такие зверства, как не безжалостные, самодовольные боги?

Если бы она улетела с ним, то совершила бы огромную ошибку. Его народ использовал бы ее, как собирался использовать и Квартум. Как будто она просто вещь.

– Уходи, – хрипло бросила Мора.

* * *

Кабина взмыла вверх так стремительно, что у Рея даже уши заложило. Хотя он выбрал нижние этажи – найти Ицу и добыть из ее черепа чип, ведь только с ним можно будет выйти на связь с отцом…

Двери разъехались, и Бездна дохнула на него душистой черной ночью.

– Рей, – позвал знакомый голос.

Фигура отца обрисовалась у самых поручней – нечеткая, полупрозрачная, вся в полосах. На этот раз отец стоял. Под глазами у него залегли тени.

– Отец?

Рей вышел на площадку. В кармане у него грелись обломки карты, но работать она не могла – разве что послужить маячком для геолокации. Как тогда появилась эта голограмма?

– Отец, забери меня отсюда, – попросил Рей, протягивая руку. – Пошли за мной челнок. Я пойду прямо к магнумам. Я все понимаю, я его заслужил.