Миры Бесконечности - Акеми Дон Боумен

– В твоем герцогстве назревает очередное восстание, – голос Келана звучит резче. – Ты собираешь людей со всех герцогств, считая, что это делает тебя более важной персоной, но добился лишь того, что позволил им стать сильнее. Так что вряд ли Войне нужны новые пленные, тем более обученные сражаться бойцы Сопротивления.

Эттор проводит языком по зубам:

– Ты не представляешь, сколько удовольствия я получаю, ломая их волю.

Королева Офелия склоняет голову, и в зале воцаряется тишина.

– Как дела в герцогстве Смерти? Новые подопытные из Победы оказались полезными?

Принц Лисандр кланяется, отчего его высокие скулы мерцают золотом:

– Мы смогли не только вызволить сознание из тела человека, но и изолировать его, чтобы оно не бродило и не восстанавливало связь с телом. Уверен, со временем мы сможем уничтожать его.

– Восстанавливало связь с телом? – переспрашиваю я, пытаясь осознать услышанное.

Я вспоминаю Фило, то, каким он встретился мне в Лабиринте и каким был раньше.

– То есть человек действительно может вернуть собственный разум?

Лисандр смотрит на меня как на ребенка, который вмешивается в разговор взрослых:

– Это очень увлекательно. Они начинают шевелить то пальцами, то глазами, – объясняет Эттор, для выразительности водя пальцами по воздуху. – А те, у кого получается лучше управлять собственным разумом, могут шевелить целой головой. – Он ухмыляется и добавляет: – Конечно, мы используем не самый эффективный способ заблокировать разум человека, но это упрощает нам задачу.

Я хмурюсь:

– Это лишний раз доказывает, что люди могут вернуть свой разум. Что вы не сможете вечно управлять нами. А когда это произойдет, люди вернут себе мир и вы ничего не сможете сделать, чтобы остановить нас.

Мне отчаянно хочется в это верить, мне нужно в это верить.

Нужно верить, что кому-то удастся сделать то, что не смогла сделать я.

Что Бесконечность все еще можно спасти.

Королева Офелия поднимается на ноги, и четыре принца одновременно кланяются ей. Она плавно спускается по лестнице, направляясь ко мне, словно призрак в ночи. Остановившись передо мной, она поднимает мой подбородок и смотрит на меня темными, словно бесконечная бездна, глазами.

– Ты храбрая. Но храбрость тебе не поможет. – Она замолкает на мгновение. – И, как я тебе уже говорила… это ничего не изменит.

Ее слова удивляют меня:

– Ты… ты знаешь, кто я?

– Я знаю твой голос, – поправляет она. – И всегда знала, кому он принадлежит. С первой секунды, как ты пришла навестить меня.

Келан недоумевающе смотрит на нас. Несмотря на все его уловки, этого он не знал.

Я отступаю на шаг, готовясь услышать правду. Готовясь принять реальность того, что на самом деле происходило между нами.

– И все это время ты знала, где я нахожусь?

– Нет, – признается королева Офелия. – Я не могла найти тебя, когда ты проникала в мой разум. Если бы было наоборот, то я бы знала все, что знаешь ты. Я не могу проникнуть в сознание человека без его разрешения. Но помню каждый голос, когда-либо обращавшийся ко мне. Каждый приказ, отданный мне, словно я их слуга.

– Ты же говорила, что все это не из мести.

– Все верно, – холодно говорит она. – Люди не заслуживают Бесконечность. Ими движет жадность. Сила. Желание управлять всеми и вся.

Я корчу гримасу:

– А разве Колонисты не такие же?

– Мы не пытаемся контролировать своих соплеменников.

Я сужаю глаза:

– Серьезно? А как же тогда Валлис оказался в стеклянной тюрьме?

Келан стискивает зубы. А Эттор резко поворачивается ко мне.

– Где Валлис? – требовательно спрашивает Офелия, и эхо вторит ее словам.

– Он сыграл свою роль, как и все в моем герцогстве, – отвечает Келан.

– Лжец, – бормочет Эттор себе под нос.

Келан поворачивается к брату:

– Валлис предал герцогство Победы, согласившись исполнить твой приказ и попытавшись настроить моих подданных против меня. Поэтому я позволил людям поверить, будто они схватили его… дал ему шанс доказать свою преданность короне и стать тем, кто нужен Победе. Заключенным.

– То есть он попал в клетку только из-за того, что ему не нравилось, каким правителем ты стал, – сердито выплевывает Эттор. – Один из нас. – Он пронзает королеву Офелию безумным взглядом. – Как долго мы будем это терпеть? Даже канцлеры негодуют из-за того, во что превратилась Победа. Пришло время передать корону кому-нибудь более достойному.

– Например, тебе? – Глаза Келана вспыхивают.

Офелия поднимает руку – и спор прекращается.

– Кажется, не только люди жаждут власти, – вздохнув, говорю я.

Ее черные глаза встречаются с моими:

– Ты стыдишь нас за то, чего не понимаешь, потому что никогда не видела наш мир.

– Я уже насмотрелась на него.

– Это не наш истинный мир, – поправляет она. – Я создала четыре герцогства, чтобы избавить Бесконечность от людей… от Героев. Но это не наш истинный мир.

Она говорит о Столице.

О месте, которое никогда не относилось к Бесконечности. Четыре герцогства создавались для испытаний… чтобы служить тюрьмой. И мы никогда не выбирались из нее.

Головная боль пульсирует в затылке, пытаясь проломиться сквозь череп. Офелия смотрит на Келана:

– Ну, раз мы схватили людей, то ты должен освободить и Валлиса.

– Конечно. – Келан кланяется, а его голос звучит отрывисто.

Эттор не выглядит довольным, но у него хватает ума промолчать.

– Что же касается людей, – начинает Офелия, глядя на меня свысока. – Не уверена, что согласна со своими канцлерами. Поэтому мне бы хотелось услышать ваше мнение, как с ними следует поступить.

Лисандр спускается по ступенькам, словно призрак, и Деймон следует за ним.

– Она – пленница Победы, поэтому должна остаться в моем герцогстве, пока я не решу ее отправить куда-нибудь, – уверенно заявляет Келан.

– Ваше Величество, вы знаете мое мнение. Она должна отправиться в Войну, как и все остальные, чей разум мы не контролируем.

Королева Офелия поворачивается к старшим детям, чтобы выслушать их.

– Думаю, принц Келан прав. Только мы можем принимать решения о том, что происходит в наших герцогствах, – слегка кланяясь, говорит Деймон.

Голубые косы сползают по его плечам, а на висках, словно рыбья чешуя, мерцают розовые и голубые капли. Он переводит взгляд на меня, и на мгновение мне кажется, будто его фиолетовые глаза пытаются вытянуть мою душу.