Осколки эпохи Путина. Бюрократия против нации - Андрей Савельев

Еще в советские времена в системе власти формировался слой управленцев, которые могли обращать к народу только «даешь!» Для чего, почему, с какой стати надо было народу переламываться? В коммунизм никто уже не верил, а от народа требовали такого надрыва, как будто вопрос стоял о жизни и смерти. Мучили ради славы и должностей. С захватом власти либералами ничего не изменилось.

Путин вышел из этой среды. Обучился у Собчака. Вот чему: Народ — ничто. Он — только инструмент для чиновника. Скопище дураков, которых надо учить то ли плетью и болью, то ли наглым шулерством, обводящим вокруг пальца доверчивую простоту.

Это логика преступника. Не случайно страну затопила тюремная лексика, а телевидение потчует «шансоном». Все это оттуда — от власти, не мыслящей иного отношения к народу, как отношения грабителя к ограбленному.

Задаваясь вопросом «Кто такой Путин?» мы ищем ответ на вопрос «Что есть нынешняя власть?». И получаем неутешительные ответы.

Для понимания того, кого мы получили в лидеры страны, стоит обратить внимание на фрагмент предсмертной беседы Бадри Патаркацишвили — предпринимателя, вышедшего из бандитской среды и пользовавшегося услугами Путина, когда тот был еще чиновником незначительного масштаба. Достоверности расшифровки этой беседы придает тот факт, что она состоялась накануне убийства Бадри, а биография Путина была затронута лишь вскользь и составляла малую часть текста.

Вот что было сказано.

Я хочу рассказать тебе эпизод из своей жизни. Может, ты не слышал, но Путина в политику привел я! Как привел? Он был в Санкт-Петербурге, работал заместителем Собчака, крышевал мои питерские бизнесы. Носил один грязный костюм зеленоватого цвета. В нем и ходил по жизни. Когда Яковлев там выиграл выборы у Собчака, Яковлев предложил ему остаться, но Путин поступил по-мужски и не остался — ушел из мэрии вместе с Собчаком. Два раза в день мне звонил и умолял: Бадри, переведи меня в Москву, не хочу здесь оставаться. Я пошел к Бородину — Пал Палычу, который тогда был начальником ХОЗУ у Ельцина. Он хороший парень— мой друг. Пришел я к нему и рассказал о Путине, что тот толковый парень и, может, перевести его в финансовоконтрольное управление? «А хочешь, я переведу его своим замом?» — сказал он.

Позвонил я Путину, он приехал в тот же день, потом стал директором ФСБ, затем — премьер-министром. Знаешь, есть в Москве Старая площадь?

Там у нас был ЛогоВАЗ-клуб. Путин ко мне приходил обедать каждый день. Ресторан там у нас был, бар… Кое-что еще. У нас были нормальные отношения, и в конце концов на него обратил внимание Березовский. Он решил назначить его главой ФСБ. Вот и пошло-поехало… Потом решался вопрос, кто будет премьером. Мы знали, что премьер — это будущий президент, и он был нашей кандидатурой. Так что это мы его…

Наш конфликт начался с «Курска». Помнишь, когда подлодка утонула. Там было сто ребятишек по 18–20 лет. У норвежцев была возможность их вытащить и спасти, но русские им не разрешили, дескать, там у нас военные секреты.

Вообще Березовский по 18 раз в день звонил Путину и давал ему советы. Известная фраза «Мочить в сортире» — это Березовский ему подсказал, спектакль был — тем он и победил на выборах…

Так вот, когда «Курск» тонул, мы два дня, 48 часов, его искали, не смогли найти. Если бы нашли — тех ребятишек спасли бы. Какие на хрен военные секреты стоят того, чтобы в XXI веке сто ребят потопить? Но этих генералов-дегенератов мы переубедить тогда не смогли, а Путин, оказывается, в это время гулял на яхте <…>* в море под Сочи!

Вот после этой истории Березовский и начал по нему бить, и пошло-поехало… Потом Путин меня позвал и говорит: «Бадри, мы же братья? Выбирай — или я или Боря, потому что наши дороги разошлись. Я не смогу больше такого терпеть. Я больше не Володя, я президент России — такой великой державы. Пусть уходит, я его не арестую, но ты знай: если уйдешь вместе с ним, я буду вынужден воевать с вами обоими, у меня не будет возможности с Березовским воевать, а с тобой — нет. Твое решение, то или другое, я буду уважать».

Я ему ответил: ты же меня знаешь — ухожу с Борей. И все — мы по-братски обнялись, расцеловались и расстались.

После этого моя семья семь лет жила в России, 18 уголовных дел против меня возбудили, и никто их пальцем не тронул — никто на допросы не вызывал. Мои дети до конца были оформлены в ОРТ, чтобы визы было легко получать. Когда у меня в Швейцарии родилась внучка, нужен был па-спорт, иначе не доставили бы в Лондон, я позвонил в Кремль. Там даже удивились: ты что это прямо сюда звонишь? Ну и я им: может, вы дадите распоряжение, чтобы в Швейцарии выдали паспорт? Я что, ваш агент, что ли? Почему не могу звонить? Сделайте по-мужски. Они за 15 минут сделали паспорт и дали. Если мне Вано позвонит и попросит о чем-то, или Миша позвонит и попросит — у нас есть проблема ведь? Но все сделаю! У меня свои представления о жизни. Это я в Грузии такой добрый дядюшка. В России у меня несколько иной бэкграунд. Там меня по-другому знают. Пусть там спросят. Там меня знают как мужчину.

Путин поссорился с Ельциным в какой-то момент и хотел… Прислал людей к Березовскому и обещал снять кое-какие обвинения в обмен на то, что тот раскроет валютные счета Ельцина. Ну у него какие-то проблемы возникли тогда с Ельциным. Березовский был готов говорить об этом: «Приходи, поговорим на эту тему». Но посмотрели, и оказалось, что у него ничего не было. «Это только у Бадри может быть», — сказал он. Но те ответили: «Так к нему обращаться бессмысленно, Бадри не скажет нам». «Правильно, не скажет вам». Не потому, что Ельцин мне друг, но он мне это доверил — а я мужчина. Я это ни на что не поменяю — ни на деньги, ни на что, это было и будет похоронено вместе со мной. Умер Ельцин — все, никто не узнает. Как будто я и не знал. Потому что Ельцин мне ничего плохого не сделал. Только хорошее. Я не могу забыть его. Вчера уважал, а сегодня нет? Так не бывает. Если мы о чем-то договоримся, то все, мы пожмем друг другу руки, и дело сделано.

http://kommersant.ru/doc.aspx?docsid=51750

По этим заметкам мы видим, что в среде, взрастившей Путина, была принята воровская «мораль». Здесь не было и тени заботы о государстве и народе. Только воровское «слово» и взаимные интересы. А когда вспоминать «слово» становилось почему-то не выгодным, сообщник превращался сначала в беженца, а потом в труп.

Назначение Путина преемником было выполнено исключительно в целях передачи власти, которая сохранила бы неприкосновенность Семьи и неприкосновенность олигархического режима правления. Оба условия исполнены. Чистка олигархии от фрондеров вовсе не означала, что олигархия упраздняется. Напротив, она усилилась за время правления Путина.

Надо чем-то завершить политический портрет Путина, расписанный в десятках монографий, которые я не брал в руки из чувства брезгливости. И эти последние штрихи к портрету, который дорисуют потом по архивным документам (а, возможно, и по уголовным делам) доказывают, что власть для нас совершенно чужда. Она нас (народ) ненавидит. И мы ее-тоже. В Кремле засели новые «поляки». И нам нет никакого резона входить в их трудное положения, а тем более хоть в чем-то поддерживать.