Долина забвения - Эми Тан

Когда Красный Цветок пришла ко мне с предложением от нового клиента, я почувствовала огромное облегчение. Большой Дом сообщил ей, что он организует у себя частный прием в честь своего гостя, бизнес-партнера — мужчины средних лет по имени Старательный Янь. Гость выказал особый интерес к куртизанкам, искусным в рассказывании историй. Красный Цветок сказала ему, что в области литературных талантов мне нет равных. Я была польщена и поблагодарила ее за то, что она выбрала меня.

Мне, конечно, было интересно, живет ли все еще Вековечный у Большого Дома. Если он будет на приеме, я смогу незаметно выказать ему свои чувства, чтобы он простил меня за недостаток беспокойства за него во время последних крупных беспорядков. На прием я нарядилась в китайскую одежду, несколько видоизмененную в западном стиле — смесь старого и нового, — и взяла с собой цитру. Я заметила Вековечного среди гостей и стала бросать на него нежные взгляды, не забывая оказывать внимание почетному гостю вечера. Когда пришло время для песен, все мои предложения были отвергнуты. Старательный Янь попросил меня исполнить сцену из «Цветы сливы в золотой вазе». Меня это потрясло. «Цветы сливы в золотой вазе» — порнографический роман. Он был популярен в цветочных домах, но куртизанки читали его только тем клиентам, которые уже были приглашены в будуар. Меня никогда не просили исполнить ее перед группой мужчин во время застолья. Вековечный отвел взгляд. Всем налили еще вина. Большой Дом подошел ко мне и мягко успокоил, сказав, что уговорил Старательного Яня согласиться, чтобы я прочитала избранные главы романа у него в комнате.

— Он приехал только на три дня, — сказал Большой Дом. — И я предложил ему оставить эквивалент стоимости подарков за целый месяц — пятьдесят долларов за услугу. Он может попросить тебя, чтобы ты выступила и следующей ночью. Я знаю, что о многом прошу, Вайолет. Прости меня, если тебе кажется оскорбительным это предложение.

Не успела я ответить, как к Большому Дому подошел Вековечный и пожелал ему спокойной ночи. Повернувшись ко мне, он сказал, что рад был меня видеть. Затем он ушел. Я восприняла его уход как знак, что ему не нравится мое поведение. За все прошедшие месяцы этот напыщенный чудак заставил меня ублажать его и ничего не дал взамен за такую привилегию. Я сказала Большому Дому, что с большим удовольствием развлеку его бизнес-партнера. К счастью, Волшебной Горлянки со мной не было и она не видела, на что я согласилась без единого вечера ухаживаний. Я и раньше исполняла сцены из романа, но только перед покровителями. Мое сегодняшнее решение обозначало резкое падение моего статуса.

Старательный Янь очень заботился о моем комфорте. Не слишком ли мне холодно? Не желаю ли я чаю? Несколько минут мы с ним беседовали о ничего не значащих вещах, а потом он дал мне книгу. Он хотел, чтобы я начала читать с того места, где героиня Золотой Лотос изменяет своему хозяину во время страстных свиданий с молодым садовником. Он сказал, что будет играть роль и молодого садовника, и хозяина дома. Затем принес щетку для волос с длинной клиновидной рукояткой, которой я обычно наказывала шаловливого, но уступчивого садовника. После нескольких шлепков он поблагодарил меня, а затем вытащил плетку. Теперь он был хозяином дома, а я — Золотым Лотосом. Он гневно обвинил меня в неверности, а я притворилась, что плачу, и в слезах заявляла, что между мной и садовником ничего не было, он просто учил меня садоводству. Но, как было сказано в романе, мои мольбы были тщетны, и Старательный занес плеть. Я издавала необходимые по сценарию вскрики, умоляя его простить меня до того, как он меня убьет. Плеть была такой конструкции, что удары не причиняли боли. Но мне стало больно от унижения, когда Старательный попросил меня извиваться и кричать более реалистично и громко. К концу представления он снова стал очень заботливым и спросил, не холодно ли мне. Затем пожелал, чтобы я пришла к нему и на следующий вечер.

Назавтра мои вскрики были еще более реалистичными. Большой Дом вручил мне дополнительный подарок и рассыпался в благодарностях за мою покорность. Красный Цветок была чрезвычайно довольна тем, как все прошло. Я подозревала, что она с самого начала знала, что мне было уготовано. Только после того как я проработала обе ночи, я призналась Волшебной Горлянке о том, что случилось. Она рассердилась на меня — но только за то, что я ей ничего не сказала. Она была моей наставницей и обязана была за мной следить. Я отняла у нее смысл существования. Так я узнала, что она смирилась с неизбежным.

Спустя два дня, после полудня, ко мне пришел Вековечный. Он ничего не сказал о приеме у Большого Дома. Мы оживленно беседовали на привычные темы. Он вел себя со мной как с равной, и я была благодарна ему за то, что он восстановил мое самоуважение. С ним мне не нужно было унижаться и притворно вскрикивать. Я с радостью приняла его и в постели, и пока я лежала в его объятиях, он прочитал мне свое новое стихотворение, а потом попросил повторить его вслух, чтобы он мог видеть, как слова вылетают из моих прекрасных губ.

@

Бесцветное небо — как дивный нетронутый холст,

Но с касанием кисти на нем вырастают громады гор,

Влажные следы краски на фоне сухих облаков.

Я — лишь рисунок отшельника на древнем обломке скалы,

Что намалеван одним только волосом, каплей чернил,

И вопрошает богов, где таится бессмертия дух.

Но заслонили священное небо громады гор,

И не увидеть его за тенью высоких скал.

@

Я расплакалась. Это были превосходные строки. Его талант вернулся! Я уже начала в нем сомневаться, но теперь все сомнения рассеялись. Я сообщила Волшебной Горлянке хорошие новости и прочла ей стихотворение.

— Оно слишком претенциозное, — сказала она, когда я закончила. — Что ты в нем нашла? У тебя что, так затуманился разум после секса? Оно о том, каким важным он себя считает — великим, как горы и небо, которые, по его мнению, он создает движением кисти. Как он может быть настоящим ученым? Я начинаю думать, что первое стихотворение, которое он тебе прочитал, было не его авторства.

Я возмутилась тем, что она так принижает его талант. Что вообще она понимает в стихах? У нее даже нет образования. А ее предположения о его характере — просто нелепы. Я никогда не встречала более открытого человека. Его рассказы о жене были трогательно искренними.

— Не отвечай сразу согласием, если он попросит тебя выйти за него замуж, — предупредила она. — Ты почти ничего о нем не знаешь, кроме его бесконечной болтовни о бесполезных идеях и еще того, что он написал всего одно хорошее стихотворение. Почему он живет у Большого Дома? Где его семья? Он сказал, что он из Аньхоя — но откуда именно? И откуда он берет средства на жизнь?

— У него есть свое дело, — сказала я.

— Это Большой Дом предположил, что у него есть свое дело. А ты говоришь так, будто это точно известно. Где тогда доказательства?

— Он не может быть бедным. Он из семьи, где десять поколений принадлежали к ученым государственным мужам…