Милорадович - Александр Бондаренко

«Цель Кутузова состояла в том, чтобы заставить неприятеля отступить по большой Смоленской дороге, где все было выжжено, разорено и где не было никаких средств к продовольствию. Авангард под начальством Милорадовича должен был идти проселком, в значительном расстоянии от большой дороги, и, равняясь с неприятелями, не вступать в общее сражение, а стараться отрезывать неприятельские корпуса, замыкающие их шествие. Главная армия наша должна была идти также проселком в большом расстоянии от Смоленской дороги и в случае нужды поддерживать авангард. Вследствие таких распоряжений неприятель неминуемо должен был прийти в окончательное расстройство и бессилие от недостатка в продовольствии и в квартирах, тогда как наши войска, следуя стороною помимо большой дороги, не подвергались сим недостаткам. Для умножения бедствия французов Главнокомандующий приказал Платову следовать за ними со всеми казаками по большой дороге и не давать отдыха на ночлегах»[1178].

«Отряд генерала Милорадовича усилен так, что почти составляет половину армии, следует параллельно между мною и Можайской дорогой»[1179].

«Генерал Милорадович, разъезжая перед войсками, ободрял их примером и речами, напоминая всем и каждому прежние походы с Суворовым, трудные пути Альпийских гор, поощряя через то преодолевать всякое препятствие, забывать всякую нужду, помня только о единой славе и свободе Отечества. Такие увещания не были напрасны; солдаты с удовольствием внимали им — и темные осенние ночи, влажные студеные туманы, скользкие проселочные дороги, томительный голод и большие переходы не могли остановить рвение войск, кипевших желанием настичь бегущего врага. Солдаты наши дышали мщением; но мщение становится страстью благородной и похвальной, когда оно имеет целью обиды Отечества. Притом и сладкая надежда о скором возвращении прежней славы немало подкрепляла передовые войска среди неописанных трудов их»[1180].

«Три дня [14—16] октября ушло на то, чтобы перебраться с Калужской дороги на Московскую у Можайска. Пришлось идти через Бородинское поле, распространявшее зловоние и представлявшее страшное зрелище. Узнав, наконец, какой путь избрали французы, Кутузов отправил казаков вдогонку за их арьергардом, а Милорадовичу поручил тревожить их левый фланг. Сам он выжидал, решив не давать серьезного сражения и сохранить свою армию»[1181].

«Взятый в плен раненным в Бородинской битве Елизаветградского [гусарского] полка рядовой Самусь явился к Милорадовичу, как начальник трехтысячного партизанского отряда, им самим собранного из крестьян окрестных деревень. Бежав из плена, Самусь предложил крестьянам составить отряд, нападать на проходящие неприятельские обозы и команды, вооружив себя неприятельским оружием и патронами, которые они должны отбить у неприятеля. Сначала нападал он на малые команды, и когда оружия и патронов было достаточно, и отряд его возрос до 3 тысяч ратников, то он нападал уже на значительные команды и один разбил наголову целый батальон… Милорадович произвел Самуся в унтер-офицеры, наградил знаком отличия Военного ордена…»[1182] Вскоре отважный гусар был произведен в офицеры.

Солдат для Михаила Андреевича никогда не был «серой скотиной». Между прочим, противников производства нижних чинов в офицеры было достаточно…

«Кутузов выступил из Гончарова 27-го и продвинулся на дорогу, ведущую из Медыни в Верею. По ней он спустился до Кременского и оттуда взял направление на Вязьму. Тем временем Милорадович с 25 тысячами человек двинулся на Гжатск, где он еще застал последние французские части, и пошел у них на фланге, между тем как Платов с отрядом конницы в 6—8 тысяч человек следовал за ними по дороге, а отдельные разъезды его рыскали на обоих флангах отступающих»[1183].

«Темные, дремучие ночи, скользкие проселочные дороги, бессонье, голод и труды — вот что преодолели мы во время искуснейшего флангового марша, предпринятого генералом Милорадовичем от Егорьевска прямо к Вязьме. Главное достоинство этого марша было то, что он совершенно утаен от неприятеля, который тогда только узнал, что сильное войско у него во фланге, когда мы вступили с ним в бой»[1184].

«Писал я фельдмаршалу, что армия может сократить путь на Вязьму, будучи совершенно закрытой авангардом… Евгений[1185], вице-король итальянский, видя всегда одних казаков, не подозревает, чтобы на левом фланге его могла быть пехота наша в значительных силах, скрытно наблюдавшая его в близком расстоянии от большой дороги. Недостаток кавалерии у французов лишил их возможности обозревать окрестности.

Основательно заключал генерал Милорадович, что, отрезав у неприятеля единственную дорогу, стать одним авангардом против всей армии было небезопасно: он решился идти к селению Царево-Займище, где хорошо известное нам местоположение представляло нам большие выгоды. На последнем переходе к селению особенно подтверждено было начальникам идущих в голове войск, чтобы место ночлега их скрыто было непременно; воспрещены были огни на бивуаке. Никогда не было более необходимо присутствие при них самого Милорадовича, но вот что произошло…»—далее генерал Ермолов описывает обед, данный Милорадовичу полковником Потемкиным. Потом, не доехав еще до ночлега, «…услышали мы ружейные выстрелы. Поспешно прискакавши, мы нашли сильную уже перестрелку. Начальник 4-й дивизии принц Евгений Виртембергский вопреки распоряжению не только не старался скрыть пребывания своего, но так близко к дороге, по которой беспечно проходил неприятель, подвинул посты свои, что он должен был взять предосторожности, выслать стрелков и составленные с поспешностью массы в особенном устройстве. Безрассудное действие принца Евгения, любимого войсками, неустрашимого, но мало способного к соображениям, хотя несколько сложным, поставило в необходимость графа Остермана подкрепить его 4-м корпусом, и всем прочим войскам приказал быть в готовности. Неприятель, пользуясь темнотою ночи и не остановясь на ночлег, с поспешностью продолжал движение»[1186].