Клыкастые страсти - Галина Гончарова

Других вопросов у него не было. Пока они были в безопасности. Но оборотень го-тов был вырваться даже под выстрелы противника, лишь бы этого не видеть. Происхо-дящее было... слишком неправильным. Чужим. И потому - страшным.

Одно дело - смотреть в экран телевизора и цедить пиво, твердо зная, что проис-ходящее - только выдумка режиссера. Другое - вот так. Вживую.

Лицо лежащей женщины было искажено мучительной гримасой. Словно она та-щила в гору что-то тяжелое. Губы шевелились. А вокруг рук разливалось слабое красно-ватое свечение. И из-под ногтей выступала кровь. Собиралась в капельки, медленно ка-пала на пол... почти черная в свете, пробивающемся через тонированные стек-ла.

- Не знаю. Следи за пульсом. Если она умрет, с нас Князь шкуру на ленточки спустит.

- и Валентин - тоже. Лучше б она выжила.

- Куда как лучше. У меня Настя вся расцвела. Радуется, детей ждет...

- Это если нас сейчас не грохнут. Нас - двое. Сейчас нас могут просто числом взять.

Но из дома не доносилось ни звука. Все словно застыло в молчании. Только тихо капала на пол кровь, собираясь в небольшие лужицы на полу.

* * *

Я уже успела отчистить вампира до груди, когда Питер все-таки что-то вспомнил - и разродился речью.

- Áve, María, grátia pléna; Dóminus técum: benedícta tu in muliéribus, et benedíctus frúctus véntris túi, Iésus. Sáncta María, Máter Déi, óra pro nóbis peccatóribus, nunc et in hóra mórtis nóstrae. Ámen

И потом то же на русском а то вдруг Господь латынь подзабыл:

- Радуйся, Мария, благодати полная! Господь с Тобою; благословенна Ты между жена-ми, и благословен плод чрева Твоего Иисус. Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей. Аминь

Ну хоть что-то вспомнил - и то хлеб. А то у меня уже руки ломило, как от стирки в хо-лодной воде. Но я упрямо продолжала свое дело. Больно? И что?

Перетерплю. А вот второй раз может и не получиться. И что тогда?

Ничего хорошего. Единожды солгавшему дважды на слово не верят. Вот.

- Помоги мне, Господи в деле моем. Ты заступник мой, Бог мой, мир мой и я прошу твоей помощи. Избавь этого человека от ловчей сети и от злого слова; укрой своим пла-щом и защити от зла, не виноват человек в том, что искал правду. Не боялся он от страха ночного, оружия и зла людского - и зла, что приходит ночью. Не подпускай к нему зло, и убери раны с его тела, пошли ангела своего охранять его на любых дорогах и тропах. Ведь именно ты проложил их. Не осуждай человека за выбор его, за свободу воли, за пламя души - ведь именно ты сделал нас такими.

Оставалась еще голова и шея. Блин, ну пожалейте меня хоть кто-нибудь! Мне-то это за что... За то, что я сильнее... сила дается, чтобы помогать слабейшим...

- Господи, дай мне силы, голод стерпеть и жажду

Признания своей силы я от людей не жажду.

Достаточно, если руку могу протянуть я в помощь.

Достаточно если на звезды смотрю я каждую полночь.

Жалеете? Не жалейте. Не говорите. Не знайте.

И даже мою помощь - не надо. Не признавайте.

Примите ее как данность. Меня - как человека.

Сила дана как бремя всем сильным. И так - от века.

Если силен, обязан помочь тем, кто слабее.

Без благодарности. Просто. И ни о чем не жалея.

Вот и все. Грязь была отчищена. И вампир передо мной представал переплетением не-вероятно красивых цветов и линий. Но слишком бледных. Ну да. Я сильно потрепала его. И сама выложилась, и он выложился. Нам теперь придется восстанавливать силы. Бед-ный Мечислав. Вчера оборотни, сегодня это нападение... Не успел получить фамилиара в полное распоряжение, как тут же оказался на голодной диете.

А вот так ему и надо! Чтоб не соблазнял своими... штанами!

- Нам пора, - вздохнула я.

Питер улыбался.

- Ты скажешь своим людям, чтобы меня не убивали сразу?

- Скажу. Если мы сейчас проснемся.

- То есть?

- Ты какой меня видишь?

- Красивой. Только прозрачной.

- а когда я начинала свою работу?

- Ты была намного ярче.

- вот. Я много сил потратила, чтобы привести тебя в форму.

- И я тоже. То есть мы сейчас можем просто уснуть?

- Ну да. Я - точно.

- Это плохо. Откуда же твои люди узнают, что я не враг...

- Ну, Мечислав может мне присниться и все выяснить...

- а до этого меня раз двадцать пронзят осиной?

Я пожала плечами. Очень может быть. Мечислав не отличается добротой и любовью к людям, которые причинили ему зло. А покушение на меня - уж куда дальше? Лишение ценной собственности, источника силы и клоуна по совместительству...

- Юля, я могу отдать тебе свою силу? А ты расскажешь своим, кто я и что произошло.

- Ты уверен?

Я знала, что можно так и поступить. Но пусть это будет добровольное и осознанное решение.

- Это наш единственный выход. Не хотелось бы умереть, только-только освободившись от проклятия.

- А уж как мне бы не хотелось портить свою работу...

- Тогда... как передать силу?

- просто протяни мне руку.

- Держи.

Я коснулась руки вампира. И ничего не ощутила. Как будто рука попала в струю тепло-го воздуха от кондиционера. Только воздуха - неподвижного.

А потом волна тепла хлынула вверх по руке. Прошлась по плечу, захлестнула голову и помчалась по телу вместе с кровью. Мне захотелось замурлыкать. Приятно. Так и восста-навливается сила... наверное. А Мечислав чувствует то же, питаясь моей кровью? Надо спросить.

- А что мне теперь делать?

- Ничего, - я сама не узнавала своего голоса. Но силуэт вампира на глазах становился все бледнее, а полянка расплывалась перед моими глазами. - Спи. Я обещаю сделать все, чтобы ты остался в живых.

- и даже сверх того.

- Обещаю, - повторила я.

Полянка выцветала. Силуэт вампира расплывался перед моими глазами. Все заслоняло какое-то красное марево. И я сморгнула, чтобы отогнать его.

И тут же в голову ввинтился противный вопль.

- Юля, ты жива!? Скажи хоть что-нибудь!!!

Я лежала на полу в машине, придавленная телом Глеба. Константин смотрел на меня с каким-то странным выражением.

- Мать вашу... слезь с меня расплющишь, - прохрипела я. - вода есть?