Стратегии гениальных мужчин - Валентин Бадрак

Годы длительных размышлений над, казалось бы, известными истинами, произвели на свет изумительный фроммовский синтез бытия, позволивший взглянуть на мир под совершенно новым углом зрения, отличным от общепринятого по сути. Он обнаружил у современного человека ошеломляющее противоречие: потерю цели в пользу бесконечного и часто бесполезного развития средств. Фиксация этой чудовищной подмены понятий, доминирующей в современном мире, позволила Фромму утверждать, что основные проблемы современного человека коренятся в его безразличии к самому себе.

Достаточно уникальным является анализ Фроммом текстов Ветхого Завета, в котором его более всего потрясла истории о непослушании Адама и Евы. Глубокий синтез природы человеческого поведения и поиск истоков созидательной мотивации у обитателя планеты Земля навели мыслителя на, казалось бы, парадоксальную мысль: подлинное творческое начало основывается только на противостоянии большинству и отрицании окружающего и общепринятого.

Весьма интересной в жизни гениального исследователя была роль женщин. Он сам был существом глубоко социальным и не мог пребывать в одиночестве. Женитьба Фромма на Фриде Райхманн, на десять лет старшей его, казалась достаточно логичной, если принять во внимание тот факт, что он вместе с рядом друзей проходил у нее сеансы психоанализа. Будучи довольно сильной магнетической личностью, она долго оказывала вполне определенное влияние на его жизнь и восприятие мира. Но поскольку двум самобытным свободолюбивым людям ужиться весьма непросто, вряд ли вызовет недоумение их довольно скорый, через четыре года, развод. Впрочем, они остались добрыми друзьями. В основе еще одной связи – с Карен Хорни – также была профессиональная деятельность. Старше Фромма на добрых пятнадцать лет, она была психоаналитиком с именем и фактически ввела его в психоаналитический мир Америки. Исследователи небезосновательно утверждают, что «они оказывали влияние на мышление друг друга». Но после того как по настоянию самой Хорни, ее дочь прошла психоаналитическую подготовку у Фромма, их связь была прервана. Кстати, тот факт, что после разрыва с Карен Хорни Фромм принял к себе на работу ее дочь, является весьма красноречивым: появление еще одного сторонника казалось мыслителю важнее угрызений совести перед бывшей коллегой и любовницей. У Фромма были еще два брака, первый из которых был прерван смертью жены. Разумеется, это далеко не полный перечень связей Фромма, свидетельствующий о двух тенденциях. Во-первых, практически все женщины, с которыми он когда-либо был близок, были для него одновременно и подругами, и коллегами. А порой и учителями. Что еще раз говорит о том, что Фромму уникальным образом удалось в течение всей жизни пребывать в размышлении над собственной идеей или находиться в пределах сопутствующих областей. Во-вторых, женщины были социальной опорой ученого, который в связи со сменами своего статуса и отсутствием бремени какого-либо домашнего очага нуждался в сублимации понятий «уют» и «дом». Двигаясь к своей цели, путь к которой видел лишь он сам, Фромм нуждался, чтобы рядом была женщина и надежный помощник. Отчасти ради самой же цели. Пожалуй, эти факторы являются одной из определяющих слагаемых результативности мыслителя, не желавшего тратить силы на приобретение чего-либо и обладание им, что могло бы оказывать сдерживающее воздействие на его деятельность, связанную с распространением идеи. В связи с этим стоит вспомнить, что он легко преодолевал расстояния, находясь то в одном, то в другом географическом пункте, лишь с целью выступлений или проведения лекций. Фромма ничто не могло удержать на месте: когда он почувствовал необходимость жить на определенном удалении от постиндустриального американского общества, то без колебаний бросил Нью-Йорк и переехал в столицу другой страны (что в том числе было связано и с болезнью жены). Наконец, когда он ощутил желание не возвращаться в свой достаточно большой дом в предместье Мехико, он просто бросил его. Эти факты говорят о самоидентификации Фромма: он относился к времени и пространству как к категориям, призванным служить ему, а не наоборот, как подавляющее большинство других людей, обремененных тяжестью различных обстоятельств и вещей, которыми они обладают.

Вообще интересным является факт, что Фромм практически никогда не был одиноким. Но его всегда окружали лишь две категории людей: те, кто могли дать новый толчок его творчеству, и те, кто были его учениками и последователями. Он до конца реализовал жизненную формулу, высказанную одним из успешных талантов: «Отмежеваться от всего несущественного». Может быть, поэтому иногда может создаться обманчивое впечатление, будто бы Фромм, не испытывая излишнего напряжения, довольно спокойно стал маститым ученым мирового уровня, незаметно превратившись в колосса социальной психологии. Но это не так. Просто Фромм принадлежал к категории людей, которые жили в рамках своих идей. Реализация этих идей не была для него каторжным трудом – она была большей и лучшей частью его жизни.

Хотя на момент выхода в свет первого серьезного творения – книги «Бегство от свободы» – Фромм был уже автором множества статей, именно этот труд показал, что на горизонте появился еще один ученый, имя которого будет вписано в ряд великих исследователей самого близкого и самого неизведанного – природы человека. Тот факт, что Фромму в это время был уже сорок один год, среди прочего является ярким подтверждением того, сколь далек был мыслитель от дешевого стремления преуспеть, от обывательского тщеславия, от всего материального и «слишком земного» в негативном понимании этих слов. Приняв однажды облик мыслителя, Эрих Фромм уже никогда ему не изменял, и в этом, пожалуй, главный секрет его успеха – в спокойной последовательности и стойком желании найти истинную причину психосоциальных болезней современного общества. Именно это и еще непрерывная и очень сосредоточенная работа в одном направлении позволили ему оставить важное наследие потомкам и возвыситься над современниками.

Впрочем, Фромм был прежде всего существом земным и социальным и, конечно же, не избежал обычных земных склок. Поскольку он, хоть и был независим в творческих поисках, не мог быть абсолютно свободным от общества, над изменением качеств которого он так упорно работал. Хотя исключительная рациональность подходов ученого к жизни и работе позволяла ему находиться в стороне от очагов людской суеты, а те редкие случаи обыденных споров за доминирование в профессиональной сфере он решал часто нестандартным образом. Фромм не был привязан ни к месту, ни к достигнутому формальному положению, что без внутреннего напряжения позволяло ему оставлять коллективы и институты, организовывая на пустом месте новые, не менее колоссальные в научно-практическом отношении структуры. При этом примечательны его молниеносные решения, направленные преимущественно на сохранение собственного единожды избранного имиджа. Это то, о чем мыслитель действительно заботился с присущей ему тщательностью.

Фромму вполне удалось избежать того, чего он так не желал ослепленному тягой к материальным ценностям человечеству, – следования рыночной ориентации. Своей жизнью он продемонстрировал, что можно творить, добиться успеха и при этом никогда не быть товаром. Все его книги от «Бегства от свободы» (1941) и до «Иметь или быть» (1976) отрицают развитие человека как товара, презирают приоритетность его внешней оболочки и приобретенный авторитет, но в то же время вселяют веру в потенциальные силы каждого. Поэтому идея Фромма такая живая, а его успех – реален. Успех мыслителя определяется искренним желанием и способностью убедить потерявшегося в мире ложных целей маленького человека в том, что он владеет главным пакетом акций собственного счастья. Конструктивизм этой идеи вселяет в обывателя надежду, что он может и должен отыскать силы внутри себя, направив их на то, чтобы жизнь обрела реальный смысл. Такая идея, в отличие от многих, и в том числе религиозных ориентаций на помощь извне, подкупает, поскольку дает в руки человеку новое орудие борьбы и новые надежды. По всей видимости, именно рациональное зерно этой идеи, а также спокойная последовательность его взращивания Фроммом обеспечили ему неоспоримую победу в жизни.