Гианэя - Георгий Мартынов

Исключение составила, по понятным причинам, только одна наука — медицина.

А год назад на звездолете открылась… начальная школа!

Улетая с Земли, корабль имел на борту шестьдесят четыре человека. Теперь на нем было шестьдесят шесть!

Появились два новых «пассажира»… родившихся в космосе!

Мальчик и девочка. Рийагейа и Тамара. Их называли сокращенно: Риа и Тома.

Риа был сыном Виктора и Гианэи, Тома — Владимира и Надежды Поповых.

Первым, четыре года тому назад, родился Рийагейа. Его назвали так по желанию матери.

Когда мальчику исполнилось три года, пришла пора начинать учение. И начальную школу создали специально для него одного.

Предчувствие не обмануло Виктора, когда он пять лет назад начал замечать странности в Гианэе. Ее рассеянность, непонятное равнодушие ко всему, отрешенность — все имело одну причину. Гианэя целиком погрузилась в самоощущения, боясь поверить, что страстная мечта превратилась в действительность.

А когда прошло время и факт уже не вызывал никаких сомнений, ею овладела тревога, разделяемая всеми находившимися на корабле. И особенно, конечно, Виктором.

Всех мучил один вопрос: кто должен родиться?

Землянин или гийанейец? Ответить не смог бы ни один ученый двух планет.

Наиболее вероятным считалось, что родится гибрид двух человечеств, пусть очень сходных, но все же отличающихся друг от друга. Хотя бы продолжительностью жизни, оттенком кожи, особенностями слуха и зрения.

Последнее больше всего беспокоило медиков и биологов. Гийанейцы слышали лучше землян, но слуховой аппарат по конструкции, был тождественным. Иначе обстояло дело со зрением. Гийанейцы видели в инфракрасной области спектра, их глаза были иначе устроены. К чему приведет соединение земного и гийанейского зрения? Кто мог ответить на это?

В одной из бесед с Фогелем глазной врач экспедиции высказал опасение, что ребенок может родиться слепым.

Хорошо, что Виктор и Гианэя не слышали этих слов!

Их обоих интересовало только два вопроса: на кого будет похож их сын (или дочь), и будет ли он здоровым. Все остальное казалось им не стоящим внимания.

— Я хотел бы, чтобы он был похож на тебя, — говорил Виктор.

— Только не это, — отвечала Гианэя. — Он должен быть человеком моей родины.

Под словом «родина» она подразумевала Землю.

Думала ли она о возможности трагического исхода? По-видимому, нет. Ни с ней, ни с Виктором не заговаривали об опасениях медиков.

Год был тревожным.

В составе экспедиции были врачи всех специальностей, от психологов до педиатров. Матери и ребенку не угрожал недостаток высококвалифицированной медицинской помощи. Но волнение, царящее на звездолете, было понятно. Ведь подобное существо должно было родиться впервые!

И вот все позади!

Прошло четыре года. Опасения оказались напрасными, страхи — ложными!

По аллеям оранжерей, в воде бассейнов бегал и плавал, как рыба, стройный красивый мальчик с очень светлыми густыми волосами и равномерно коричневой кожей всего тела.

У него были глаза матери, длинные, косо поставленные, очень темные. Гибкостью движений он походил на кошку — отличительный признак гийанейца. Но видел и слышал он, как земляне. Это было бесспорно установлено. И при самых тщательных и придирчивых осмотрах, которым его систематически подвергали, врачи не находили ни малейшего физического недостатка.

А разум?

Судя по тому, что трех лет от роду Риа свободно владел двумя языками, земным общепланетным и гийанейским, с этой стороны все также обстояло благополучно.

Язык гийанейцев отличался удивительной мягкостью, земной был значительно тверже. Маленький Риа говорил так, что всем невольно казалось — где-то поблизости течет ручеек, переливаясь на камешках.

Гианэя всегда называла сына полным именем — Рийагейа. Виктор и все остальные предпочитали короткое — Риа. Он отзывался на оба имени, привыкнув к ним еще в годовалом возрасте.

Через семь месяцев после Риа появилась на свет Тамара — девочка Земли, которой предстояло стать подругой детских игр сына двух планет.

И через два года они уже играли, как брат и сестра и всегда были вместе.

Рийагейа унаследовал от матери любовь к воде и поразительную плавучесть. Гианэя, нисколько не тревожась, позволяла ему проводить в бассейне столько времени, сколько он пожелает. Но маленькой Томе купаться еще не разрешали, и девочка часами сидела возле бассейна, наблюдая за резвящимся в воде другом.

Надя Попова была непреклонна, и между нею и Гианэей часто возникали споры по этому поводу.

Две женщины, единственные на звездолете, очень подружились.

Присутствие на корабле, висящем в бездне космоса, двух детей вносило разнообразие в жизнь «робинзонов», отвлекало их от тяжелых мыслей о своей дальнейшей судьбе, но одновременно все чаще и чаще возбуждало еще более тяжелые мысли — о судьбе этих детей.

Что будет с ними?

Если с Земли так и не придет помощь, если спасательной экспедиции не удастся найти корабль, он начнет (вернее уже начал) падение на Солнце. Никто не мог дожить до конца этого падения. И неизбежно настанет момент, когда обреченный звездолет опустеет и в его просторных помещениях останутся только двое — Риа и Тома.

Одни до конца жизни!

Гианэя?

Но биологи еще на Земле пришли к заключению, что земная кровь, текущая теперь в ее жилах, должна сократить жизнь Гианэи, что обычный для ее соплеменников срок — около пятисот лет — ей не прожить.

Но если бы это мнение было даже ошибочно, присутствие Гианэи мало что изменит в жуткой судьбе «последних робинзонов».

Одиночество, без надежды, перед лицом холодного, равнодушного космоса!

Всех членов экипажа корабля больше всего волновала возможность именно такого финала.

А пока «равнодушный космос» было единственное, что видели вокруг, за стенками звездолета, Риа и Тома. Ничего другого они не знали.

Экспедиция захватила с собой множество кинофильмов. Ведь ее членам предстояло пять лет находиться на чужой планете. Помимо естественного желания видеть картины жизни родной Земли, эти фильмы должны были сыграть определенную роль в просвещении аборигенов планеты Мериго.

Их не собирались смотреть в пути. Но теперь извлекли из кладовой. По строго составленной программе детям демонстрировались эти фильмы, сопровождаемые устным рассказом.

К тому и другому они относились, как всегда дети относятся к сказкам,

— интересно, но странно и неправдоподобно.