Под сенью апельсиновых деревьев - Линда Белаго

– Ну что, малыш, как твои дела?

Юлия села рядом с ними.

Мартина еще некоторое время смотрела вслед Питеру. Затем она вздохнула и повернулась к Юлии.

– Что, негритянские дети уже выздоровели?

Юлию обескуражил такой внезапный интерес.

– Да, они, похоже, благополучно перенесли все это.

– Ах, Джульетта, Питер ведь только хотел помочь. Неужели мой отец никогда ему этого не простит?

Разумеется, вскоре Карл успокоился. Через пару недель этот случай, казалось, был забыт и все на плантации пошло своим чередом. Юлия снова не упускала возможности каждый день появляться в поселке рабов.

Карл стал более внимательно наблюдать за своими рабами. Или же он боялся, что Питер без его разрешения опять проведет эксперимент? Юлия этого не знала. У нее теперь появилась совершенно иная забота. По утрам ее стала мучить тошнота, а настроение колебалось, как листья пальмы на ветру. Только что ее душа пела от счастья – и вдруг, мгновенно, безо всякой видимой причины ей приходилось сдерживать слезы. Юлия испугалась, что заболела чем-то серьезным. В конце концов, в этой стране можно было подцепить какое-нибудь редкостное тропическое заболевание. Юлия старалась скрывать свое состояние, но однажды утром Кири увидела, как ее хозяйку ни с того ни с сего стошнило в тазик для умывания.

– Миси нехорошо?

– Нет, нет, все в порядке, Кири. – Юлия надеялась, что рабыня на этом успокоится. Однако от нее не укрылся испытующий взгляд Кири.

– Может быть, привести Амру?

– Нет!

Когда через пару дней Юлия вообще не смогла утром встать с постели, ей не оставалось ничего иного, как послать Кири за Амру. Лучше уж черная экономка, чем Карл, Мартина и тем более Питер.

Амру неторопливой походкой вошла в комнату Юлии. Конечно, Кири доложила ей о состоянии своей миси. Однако вид у Амру был не особенно озабоченным.

– Миси Джульетта, Кири сказала…

Амру не успела договорить, поскольку Юлию опять стошнило. Легкий запах еды, который прочно въелся в одежду Амру, крайне отрицательно подействовал на нее.

Когда Юлия наконец оторвалась от тазика, она с возмущением увидела, что Амру широко улыбается.

– Амру, я не вижу ничего смешного. Мне кажется, что я заболела, – выдавила из себя Юлия.

Негритянка, подобрав юбки, села на кровать рядом с ней.

– Миси Джульетта не больна.

От Амру пахло жареным салом и рыбой. Юлия с трудом подавила поднимающуюся к горлу тошноту.

– Нет, мне кажется, я больна, Амру. Ведь это продолжается уже некоторое время.

Слезы покатились у Юлии по щекам. Она даже не могла сказать, отчего она плачет. Она чувствовала себя слабой и разбитой. Совершенно очевидно, что она заболела, и Амру должна была видеть это.

– А я говорю, что миси Джульетта не больна. Я думаю, скорее… – Негритянка снова ухмыльнулась. – Я думаю, скорее миси Джульетта находится в интересном положении.

Юлия растеряно уставилась на экономку:

– Что?

Затем у нее словно пелена спала с глаз. Мартина! У нее же были точно такие симптомы, когда она была беременна Мартином. Конечно! Юлия лихорадочно стала подсчитывать в уме дни, когда у нее в последний раз… Боже милостивый! У женщины закружилась голова.

– Амру, оставь меня, пожалуйста, одну и… и ничего не говори масре. Пожалуйста, ничего никому не говори! – с трудом произнесла Юлия.

Амру с понимающим видом кивнула и покинула комнату.

Юлия повернулась на бок в своей постели и уставилась в окно. Она беременна! И у нее не было никаких сомнений в том, кто отец ребенка. В конце концов, Карл уже несколько месяцев не наносил ей ночных визитов. Слезы снова побежали у нее по щекам. Что же ей теперь делать?

Ближе к обеду воздух, казалось, снова дрожал от жары. Резкие крики банановых певунов стихли – верный признак того, что приближается полуденный зной.

Юлия, потея, мечтала забраться в прохладное помещение, однако ей приходилось сидеть здесь, на веранде, рядом с мужем. Обычно бодрый, попугай Нико нахохлился и спрятался в дальний угол веранды, когда появился Карл.

Айку уже несколько раз наполнял стакан хозяина драмом, и Юлия видела, как вздрагивают веки Карла, – значит, он снова выпил слишком много. Ее муж уже с утра вернулся с объезда в плохом настроении, и лучше было не привлекать к себе его внимания.

Айку, похоже, думал так же. Раб торопливо набил трубку Карла табаком и удалился в дом.

За апельсиновой аллеей Юлия увидела Муру с ее подопечными. Ни один ребенок, казалось, не спешил. Для них этот еженедельный ритуал был так же неприятен, как и для Юлии. Карл долго откладывал это, но с тех пор как Питер использовал детей для своих опытов, казалось, у него к ним снова проснулся интерес. Каждую субботу Карл посылал гонцов, чтобы к нему вызвали Муру и детей. Юлия вынуждена была составлять ему компанию, он на этом настаивал.

– Ты ведь так чутко относишься к рабам. По крайней мере, ты сможешь убедиться в том, что они чувствуют себя хорошо.

Дети испуганно прятались друг за друга, и Мура вынуждена была призывать к порядку то одного, то другого ребенка. Карл фыркнул и выпустил большое облако дыма. Дети сегодня, конечно, не могли рассчитывать на добрые слова из его уст. И вообще, когда они могли на это рассчитывать?

Юлия испугалась, когда Карл ни с того, ни с сего ударил рукой по деревянным перилам веранды. Злобная улыбка промелькнула на его лице, когда он поднял руку, показав раздавленное тело большой бабочки-монарха. При виде жалких, расплющенных крыльев когда-то красивого мотылька у Юлии пробежал мороз по коже.

Большая толпа детей под руководством Муры тем временем вышла на площадку перед домом. Малыши с опущенными глазами выстроились по росту в одну линию. Карл обвел их взглядом, а затем почти незаметным кивком головы дал Муре знак. Старая рабыня подняла руки, и дети тут же запели: «Odi Masra, odi Misi! Fai Masra dan? Fai Misi dan?»[10]

Юлия смотрела на маленькие круглые глаза, со страхом взиравшие на Карла, и старалась послать им ободрительную улыбку. Ее муж медленно встал и сошел на три ступеньки вниз, на площадку. Дети тут же протянули ему свои руки ладонями кверху. Они опустили головы, чтобы он мог заглянуть им за уши. Скорее из наглости, чем из интереса Карл небрежно концом палки заворачивал уши то одному, то другому ребенку. Малыши при этом морщились от боли, но не издавали ни звука. Юлия ненавидела этот момент. Она знала, что Мура очень добросовестно заботится о своих подопечных. «Вместо того чтобы мучить детей, которые, несомненно, были чистыми, Карлу следовало бы проверить уши своих надзирателей», – сердито подумала она. Некоторые из них совершенно отказались от ухода за своим телом.