Тень Великана. Бегство теней (сборник) - Орсон Скотт Кард

Из-за системы гравитационной фокусировки понятие верха и низа постоянно путалось. Лотки с лишайниками, водорослями и бактериями, генерировавшими кислород и сырье для переработки в пищу, должны были оставаться в горизонтальном положении независимо от того, что происходило с кораблем. Во время ускорения вообще ничего не нужно было делать – сила инерции обеспечивала нужную ориентацию, при которой «низ» был направлен в сторону кормы. Но в нормальном полете они оказывались в состоянии невесомости, и потому поле приходилось настраивать так, чтобы направление отвеса для лотков не менялось.

Более того, лишайникам требовалась сила тяжести по крайней мере в половину земной. Но в грузовом отсеке, находившемся прямо перед – или над – системой жизнеобеспечения, половина g убила бы отца примерно за час. У него просто не выдержало бы сердце. А поскольку линза фокусировала гравитацию от тысяч звезд и ее требовалось подстраивать по мере приближения или удаления от наиболее массивных из них, настройки приходилось производить постоянно.

Карлотта взяла на себя задачу следить за тем, чтобы датчики всегда были идеально откалиброваны и компьютеры корабля могли работать с точными данными о внешней и сфокусированной гравитации в различных частях корабля. Она подключила к грузовому отсеку столько систем безопасности, что тревога срабатывала при малейших изменениях, которые могли бы повредить отцу. Здесь, в отсеке жизнеобеспечения, допустимый разброс был куда больше, но ей все равно приходилось следить, чтобы лишайники не росли слишком высоко, затеняя нижние уровни лотков и препятствуя фотосинтезу, который обеспечивали водоросли в самом низу.

Каждый лоток, по сути, представлял собой дождевой лес диаметром шесть сантиметров, где вместо деревьев росли лишайники, сплетаясь в замысловатую сеть, сквозь которую сочился свет в медленно текущую реку, где несколько разновидностей водорослей создавали микросреду для сотен разнообразных бактерий, живущих в условиях постоянно меняющегося симбиоза. Все переработанные отходы жизнедеятельности четырех человек – в основном отца, хотя и тем, что давали дети, тоже уже нельзя было пренебречь, – более или менее равномерно стекали в лотки, где бактерии разлагали их, превращая в питательный бульон, за счет которого могли существовать водоросли и в конечном счете лишайники.

Бактерии также поглощали гниющие лишайники и водоросли, а кроме того, и друг друга. Это был мир всеобщего пожирания, полностью замкнутый, где ничто не пропадало впустую. Затем лотки один за другим автоматически извлекались наружу, где с них собирали большую часть лишайников и водорослей, и заменялись новыми, в которых возобновлялся двухнедельный цикл роста. Все собранное становилось пищей.

Будь на борту больше людей, процесс шел бы быстрее – урожай можно было бы собирать с десяти лотков в день, но было бы больше и отходов для удобрения лотков, что ускоряло бы рост их содержимого.

Для поддержания жизнедеятельности системы требовались также небольшие количества невозобновляемых минералов, которые приходилось вносить, когда растительность слишком истощалась. Подобное шаткое равновесие можно было сохранять в течение столетий, пока поддерживалось в порядке оборудование и гравитация не выходила за допустимые пределы.

На корабле имелся также овощной огород, за которым нужно было ухаживать. Этот процесс был не столь автоматизирован, как в системе жизнеобеспечения, но без него всю их еду составляли бы отвратительная на вкус паста или столь же отвратительные галеты. Карлотта тоже взяла эту задачу на себя, поскольку отец больше не мог добраться до огорода. К тому же его руки стали столь велики, что он с трудом управлялся с маленькими листочками. Под конец своей карьеры корабельного фермера отец вырывал половину растений с корнем, от чего огород сильно страдал.

Мальчиков вполне устраивало, что подобными проблемами занималась сестра. В итоге, как она отметила со смешанным чувством гордости и горечи, она косвенно оказалась в традиционной роли женщины, ведущей хозяйство и готовящей еду.

Для столь однообразной работы требовалась определенная сила воли, и Карлотта сомневалась, что смогла бы доверить ее кому-то из братьев. Она не знала точно, что тому причиной – присущие человеку половые различия или попросту личные качества всех троих, но для Эндера, несмотря на его бескрайнее терпение и усидчивость, всегда существовала определенная цель, в то время как Сержант мог сосредоточиться на чем-то одном не в большей степени, чем… шестилетний ребенок.

На самом деле у Карлотты имелась теория, что Сержант больше всего из них троих похож на человека – на обычного ребенка. Он отличался изменчивым настроением, нуждался в постоянном стимуле, ему хотелось действовать, что-то менять, что-то делать – чего нынешняя жизнь предложить ему не могла. Критических ситуаций ни разу не случалось. Исследования Эндера двигались со скоростью черепахи, принося в основном отрицательный результат, а деятельность Карлотты вообще не приносила никаких перемен, кроме как в ее собственных знаниях, умениях и понимании всего, что происходит на корабле.

«Бедный Сержант, – подумала Карлотта. – Он больше всех нас остается ребенком и потому больше всего страдает из-за того, что наша жизнь крайне скучна. Неудивительно, что он постоянно фантазирует о врагах и критических ситуациях. Он готов был пойти даже на убийство отца – чудовищный, невероятно глупый и нецивилизованный поступок, но это как раз то, что могло бы прийти в голову ребенку».

Что ж, столь желаемый им кризис все же случился, после того как Эндер расквасил ему нос и едва его не задушил. Но рано или поздно все заживет, и его снова, словно гнойный нарыв, начнут мучить тоска и отчаяние. Что он придумает в следующий раз? Рано или поздно случится нечто ужасное. Для того чтобы внести в жизнь разнообразие, на корабле попросту было слишком мало народа.

– Сержанту нужна собака, – сказала Карлотта.

Эндер едва не подпрыгнул.

– Что ты там делаешь?

– Работаю, – ответила Карлотта. – А ты что делаешь?

– Беру образцы. Мы долго работали с вирусами для сращивания генов, но тут намечается кое-что интересное с инкубационным периодом бактерий и химическими триггерами. Самая большая проблема – как одновременно изменить каждую клетку тела и не дать при этом иммунной системе отторгнуть саму себя. У нас тут в лотках есть кое-какие бактерии, и я хочу попытаться скомбинировать их с нашими кишечными бактериями. Может, что-то и получится.

Он был по-настоящему счастлив.

– Надеюсь, ты понимаешь, что Сержант никогда не забудет о случившемся?

– В смысле, о том, что я его поколотил? – уточнил Эндер. – Я и не ожидал, что он забудет. Более того – надеюсь, он хорошенько это запомнит.

– На этот раз тебе повезло – ты застал его врасплох. Больше тебе это не удастся.

Эндер вздохнул и промолчал.

– Как я уже сказала, – продолжала Карлотта, – Сержанту нужна собака.

– Теоретически я, может, и сумел бы воспроизвести всю эволюцию и создать какого-нибудь зверька, с которым он мог бы забавляться. К несчастью, на это потребуется больше времени, чем вся наша жизнь, да и то получится в лучшем случае что-нибудь вроде каракатицы. Чтобы создать позвоночное, времени понадобится еще больше, и я не уверен, что результат не выйдет из-под контроля.