О чём молчат рубины - Фунтик Изюмов

которой сандалий не подойдёт, лишится ноги. Каждая ведь должна знать, её это сандалий или нет, не так ли? И всё равно очередь выстроилась до горизонта и за горизонтом немного… Когда гора из отрубленных ног стала выше человеческого роста, фараон добавил, что будут рубить ещё и руку. Бесполезно, желающих не убавилось. В общем, жуть. Помню, впервые её услышав, я полночи на спал! Всё мерещились кровавые ужасы. И потом я долго по улицам оглядывался, всё мне мерещились толпы покалеченных египтянок… А это хорошая сказка! И Катерина её хорошо рассказала! Понятно теперь, почему именно её попросила Анна из Гниева! Я бы тоже её попросил!

С этими мыслями я и уснул.

[1] …и жили они… Любознательному читателю: авторы надеются, что Вы узнали сказку про Спящую красавицу? А если Вам показалось, что что-то в этой сказке не так, как Вы читали в детстве, то знайте, что авторы написали один из народных вариантов этой сказки, а Вы читали, скорее всего, пересказ братьев Гримм, или Шарля Перро. И низкий поклон этим авторам, что они убрали из сказок весь тот ужас, который был в народных вариантах! К примеру, народная сказка про Красную Шапочку вовсе не кончалась тем, что бабушка с девочкой выпрыгнули из живота Волка живыми и здоровыми! Вовсе нет! Бедная Красная Шапочка была насмерть замучена и истерзана злым Волком. А не разговаривай на безлюдной дороге с первым встречным! Особенно, если тебе это матушка запретила! — такая мораль у оригинальной истории. И вообще, какая жизнь — такие и сказки!

Глава 28. Аудиенция

Умение вести разговор — это талант.

Стендаль.

Земли, принадлежащие Тевтонскому ордену, замок Мариенбург, 18.09.1410 года. Ночь.

— …и помните, господин главный келарь, как только осаду снимут, главное внимание — восстановлению ветряных мельниц! Наши арендаторы мельниц — это наша главная статья доходов! — бросил в спину уходящему фон Плауэн и устало протёр глаза.

Ночь на дворе, а он всё ещё занят делами. А что поделать? Высокая должность, это не только большие права, это ещё большая ответственность. А большая ответственность подразумевает огромный объём информации. Ты должен знать всё! И донесения разведки из вражеского лагеря, и состояние своих припасов, и настроения в крестьянской среде, временно оккупированной поляками… Теперь уже точно можно сказать, что «временно оккупированной»! И слухи, которые ходят среди крестоносного войска. И ещё тысячи вопросов, которые влияют на ход событий. Потому что ты тоже должен влиять на ход событий! Ты обязан на них влиять! Иначе, какой же ты Великий магистр?..

— Есть ещё кто-то? — спросил фон Плауэн у писаря.

— Да, господин гроссмейстер. Матушка Терезия. Это настоятельница…

— Я знаю, кто это, — досадливо перебил фон Плауэн, подумал мгновение и бросил, — Проси!

Матушка Терезия вошла неслышной поступью, словно бы проплыла до самого стола, где сидел Великий магистр, неторопливо поклонилась и села на предложенный стул, подвинув его чуть ближе, чем следовало бы. Встать навстречу гостье фон Плауэн и не подумал. Вот ещё! Пусть радуется, что вообще приняли, в такое непростое время!

— Я слушаю, — сухо проговорил он.

— Я просила о приватной аудиенции…

— Я всецело доверяю своему писарю…

— И всё же я настаиваю… Речь может зайти о весьма щекотливых моментах и мне не хотелось бы лишних ушей… К тому же, я последняя из посетителей… Вы можете отпустить вашего писаря, а мы с вами побеседуем… В конце концов, не боитесь же вы одинокой, слабой женщины?!

Фон Плауэн внутренне усмехнулся. Казуистика. Давненько не приходилось сталкиваться! Казалось бы, при чём здесь «бояться одинокой женщины» и присутствие СВИДЕТЕЛЯ? Но если отказать, ты будешь выглядеть трусом. Ха! В такие игры, и в самом деле, лучше играть наедине! Сделаем вид, что поддались на провокацию!

— Идите брат Левкий, — величественно отпустил он писаря, — Сегодня вы мне больше не понадобитесь…

Писарь отвесил поясной поклон и вышел, шурша исписанными листами.

— Я слушаю, — повторил фон Плауэн.

Настоятельница придвинулась ещё чуть ближе. На Великого магистра слегка пахнуло дуновением ароматов от волос посетительницы. Она что, духами пользуется?! Она же настоятельница, ей не положено! Ах, да… скорее всего, она просто умащивает волосы благовонным маслом… А в Уставе ордена не прописано, каким именно маслом можно умащивать голову. Хоть оливковым, хоть из розовых лепестков! И всё же… странно!

— Я женщина, а следовательно не разбираюсь в войне, сражениях и всём таком прочем… — начала матушка Терезия, — Я пользуюсь только теми суждениями, которые слышу от крестоносных рыцарей… А они говорят, что осаде подходит конец. Надеюсь, это верные вести?

— Я ежедневно молю Бога об этом, — вздохнул фон Плауэн, — И, конечно, всеми своими силами способствую Провидению Божию… Да, я надеюсь, скоро осаду снимут.

— А доводилось ли вам слышать… это только слухи! Я ни на чём не настаиваю! Но, доводилось ли вам слышать, что между крестоносцами крепнет уверенность, будто это заслуга не Великого магистра, но некоего ангела Божия?.. Повторюсь, это не моя идея!

Ещё бы не слышать! Фон Плауэн почувствовал, как скрипнули его зубы. В последнее время ему всё чаще доносят этот слух! Интересно, кто его разносит? Найти бы гада и придушить, чтобы другим неповадно было!

— Нет, — любезно ответил он, — Я такого не слышал. Но, если есть Господня милость над нашим Орденом… что ж, я только рад!

— Мне рассказывали… э-э-э… даже не вспомню, кто! Но мне говорили, что если поляки снимут осаду, крестоносцы пойдут вслед, чтобы покарать негодяев?

— Мы были бы дураками, если бы этого не сделали! — улыбнулся Великий магистр, — Ряды поляков ослаблены… э-э-э… болезнями…

— Дизентерией, — вставила матушка.

— Да, дизентерией. Похоже, они не смогут противопоставить нам боеспособное войско! Что же мы будем выпускать победу из своих рук?

— Но ведь, и ту победу злые языки могут приписать ангельскому влиянию?.. О, лично я уверена в вашем таланте полководца! Но, злые языки…

— Главное, победа, — фон Плауэн постарался сказать это твёрдо, но голос дрогнул.

— Хм… Но ведь можно и противостоять… злым языкам.

— Вот как? Что вы имеете в виду?

— Если никаких ангелов не будет в рядах крестоносного войска, то ни у кого не повернётся язык отрицать ваши таланты!

— И куда же я его дену? — уныло уточнил фон Плауэн, — Мы с вами оба понимаем, про какого «ангела» речь? Он оруженосец брата Гюнтера. Допустим, я не возьму брата Гюнтера в поход, ссылаясь на его увечье. Но он ещё и подручный брата Томаса! И брата Томаса не брать? Но брат Томас — отличный артиллерист! Не брать брата Томаса —