Мертвая фамилия - Алексей Макеев

Через несколько шагов справа открылся коридор. Возле второй двери от его начала стоял человек, сбросивший на спину мокрый капюшон куртки. Он дергал ручку двери. Изнутри доносился умоляющий женский голос. Рузанна явно плакала и находилась в состоянии истерики. Дверь неожиданно треснула и распахнулась.

Гуров расхаживал по холлу коттеджа Луниной. Во всем доме горел яркий свет. Понурый садовник сидел в углу на стуле. Он рассматривал свои большие руки и все время дергал головой.

Молодой человек, руки которого были скованы за спиной, лежал на ковре посреди холла и слабо шевелился. Он пытался повернуть голову и посмотреть в сторону лестницы.

Рузанна, закутанная в теплый халат, тихо спустилась, подошла к человеку в наручниках, постояла над ним, потом попросила Льва Ивановича освободить его. Гуров кивнул. Один из оперативников подошел и присел на корточки с ключом от наручников. Рузанна посмотрела на своего садовника и как-то совсем по-детски обиженно захлопала ресницами.

– Как ты мог? – сквозь слезы, которые снова хлынули из ее глаз, проговорила она. – Ты! Последний близкий мне человек в этом доме, на которого я могла опереться. Ты предал меня, пустил его!.. – Женщина зажала лицо руками и убежала вправо, туда, где располагались кухня и обеденный зал.

Гуров смерил взглядом человека, сидевшего на стуле, и пошел за Рузанной. Он нашел ее на кухне. Она в темноте мочила ладошку холодной водой, текущей из крана, и плескала себе в лицо.

– И как давно это продолжается, Рузанна? – спросил Гуров.

– Давно, – тихо ответила женщина и села на первый же попавшийся ей стул. – Как сорок дней прошло, так он и начал. Я вас, наверное, должна поблагодарить, да? Вы ведь меня фактически под охрану взяли. Ребята под дождем мокли, следили за воротами.

– Разумеется. – Сыщик пожал плечами, потом спохватился, что его могли понять не так, и пояснил: – Я имею в виду, Рузанна, что ваш дом мы, конечно же, стали охранять. А благодарить нас не нужно. Это просто работа такая: ночами сидеть в засаде, мокнуть под дождем, переживать за других людей.

– Я сначала вас обидела, да? Но и вы меня поймите. Приходят какие-то люди, снова начинают ворошить закрытое дело, в котором нет виновных. Вы представляете, горе есть, убитый человек тоже, а виновных нет. А вы вот, оказывается, что-то в этом деле углядели!..

Гуров молчал, радуясь, что Рузанна успокоилась и, кажется, вела себя вполне адекватно. Он не знал бы, как поступить, если бы она все еще пребывала в истерике, в которой ее тут застали сыщик и Коюшев. Рузанна помолчала немного, потом стала шарить в темноте по кухонным шкафчикам. Нашла сигареты, спички, закурила и тяжело вздохнула.

– Он ведь парень неплохой, – проговорила она, пуская дым в потолок. – Я Ваньку Рубина имею в виду. Он у Коли Лукьянова в водителях давно уже. Мы его знали, да и он нас с Ильей. Мы часто ездили вместе с Лукьяновым отдыхать на природу. А вот о том, что он в меня влюблен, я узнала только после смерти Ильи. Миновало сорок дней, и он пришел в первый раз. В ногах ползал, руки целовал, за колени обнимал. Все прощения просил, винился. Я тогда в таком трансе была, что слушать и видеть его не могла. Но не выгнала, просто ушла к себе и заперлась. А Антоха, садовник мой, не понял. Он думал, что я по-дружески принимаю Ваньку, если не больше. Мне ведь не до того было, чтобы смотреть со стороны на свое поведение.

– Потом еще пришел и еще, – сказал Гуров.

– Да. Еще и еще. Понимаете, я со своим горем стала постепенно мириться. Может, как-то сказались его искренние переживания. Жалеть его стала. А он решил по-своему и как-то раз начал мне в любви объясняться. Я его прогнала. Антоха, правда, не знает об этом. Потом еще раз прогнала. Уже при Антохе. Надо было приказать, чтобы он Ваньку больше не пускал, а я этого не сделала. Вот сегодня и получила сюрприз в виде появления всех вас. – Рузанна вдруг тихонько засмеялась в темноте.

Гуров насторожился. Не двинулась ли женщина на нервной почве?

– Я просто представила, как для вас все это могло выглядеть. Ночью садовник пропускает в дом зловещую темную фигуру в капюшоне. Этот человек поднимается на третий этаж и начинает ломиться ко мне в комнату. Дверь не выдерживает!..

– А вы-то испугались, когда наши парни на него навалились прямо у ваших ног? – спросил Гуров.

– Я быстро поняла, что происходит. Нет, скорее вздохнула с облегчением. Все разъяснилось в отношении Ваньки Рубина и вас. Вот еще один камень с души свалился. Как и у вас, надеюсь. Не ищите здесь криминала. Илья погиб, потому что так угодно Богу. Он его забрал зачем-то. Ему видней. Наверное, это мне испытание.

– Вам ребят оставить? – спросил Гуров. – Наверное, страшно быть одной в таком большом доме? Да и к садовнику теперь доверия нет.

– Нет, незачем. Они и так всю ночь под дождем торчали. Я сейчас позвоню друзьям. У одного из них свое охранное агентство. Он пришлет кого-нибудь. А с Антохой… можно просьбу?

– Да.

– Поговорите вы с ним по-мужски, скажите, чтобы он утром убирался отсюда и больше не появлялся. Мне тяжело будет это сделать. Я женщина сильная, волевая, но он не просто наемный работник, а часть счастливой прошлой жизни. Я не смогу его прогнать, а сделать это следует. Он предал меня, хотя клялся не оставить и защищать.

– Он хотел как лучше, – грустно сказал Гуров. – Верил, что у вас отношения складываются. Хотя это тоже не отговорка. Вы правы.

Телефон в кармане Гурова завибрировал. Сыщику пришлось выйти на улицу под навес.

Звонил Портнов:

– Лев Иванович, удобно говорить? Не разбудил?

– Я в горячей ванне лежу. – Гуров посмотрел на часы и добавил: – В джакузи. А две очаровательные таитянки разминают мои распаренные пятки.

– Везет же вам! – очень искренне проговорил майор. – А у меня новость. Мы слушаем телефон старшего сержанта Долгополова.

– Что, успели получить разрешение? Молодцы.

– Работаем потихоньку. Долгополов сегодня звонил какой-то девушке. Она ему во встрече отказала. Мы по смыслу разговора поняли, что там разрыв отношений. Потом он говорил с другом по поводу бетона. Тот его, кажется, уже неделю мурыжит. Мы телефоны и личности устанавливаем. А потом последовал сюрприз. Долгополов позвонил какому-то Игорю и сказал, что ему страшно. Мол, он чувствует, что опер ему на хвост садится. Он теперь боится, вообще зря согласился помогать и все это передавать. Там, мол, такая буча поднялась из-за этого уголовника. Аж из Москвы начальство приехало.

– Твою ж мать! Все-таки просочилась информация. Установили этого Игоря?

– Устанавливаем. Жду ответа.

Гуров вернулся в холл, подошел к Коюшеву и стажеру. Оба повернулись к полковнику, поняв, видимо, по его лицу, что есть важные новости. Хотя в такое время любой звонок серьезен.

– Отдых отменяется, ребята! – сказал Гуров. – Звонил Портнов. У посредника в СИЗО, который записки передавал в камеру, началась истерика вперемешку с паникой. Есть предположение, что он недавно звонил человеку, который всю эту бодягу с убийством Егорычева и организовал. Сейчас устанавливаются номер и его владелец. Поехали.