Городские легенды - Чарльз де Линт

Эми хорошо ее понимала. Она и сама часто жалела, что так мало женщин играют народную музыку. Ей до смерти надоели сборища, где ее никто не знал. Часто она оказывалась единственной женщиной-музыкантом в большой компании мужчин, и ей приходилось прямо из кожи вон лезть, играя на своей волынке, чтобы только доказать, что она ничем не хуже их. Самыми твердолобыми в этом смысле неизменно оказывались ирландцы.

Но это совсем не означало, что им с Люсией не нравились мужчины, если они были в их вкусе.

— Au contraire[35], — как говаривала Люсия, подражая якобы парижскому акценту, — я их слишком даже люблю.

Эми пробралась к бару, заказала пива и понесла налитую до краев кружку к столику Люсии, лавируя в толпе и стараясь, чтобы на ее новые джинсы попало как можно меньше пены.

— Спорим, ты думала, что я уже не приду, — сказала Люсия, когда Эми со своей относительно полной кружкой садилась за ее столик. Все, что она пролила, попало только на пол, который и без того был уже весь липкий.

Люсия была лет на шесть или семь старше Эми, следовательно, ей было около тридцати пяти. Волосы у нее в тот вечер стояли торчком — без всякого сомнения, под стать разорванной белой футболке и кожаным джинсам. Панковское движение едва начинало проникать с другого берега Атлантики, но Люсия, очевидно, уже записалась в ряды его активистов. Цепочка из булавок болталась у нее в одном ухе; еще несколько сдерживали прорехи на футболке в стратегически важных местах.

— Не помню, чтобы я вообще говорила тебе про этот концерт, — ответила Эми.

Люсия небрежно махнула рукой в направлении небольшой афиши, которая висела у нее за спиной и извещала о том, что группа играет в эти выходные в «Закусочной Финни».

— Вы же теперь знаменитости, ma cherie[36], — сказала она. — Как же могла не узнать? — Потом, уже без всякого акцента, сказала: — Звук у вас, ребята, просто отличный.

— Спасибо.

Эми опустила взгляд на крышку стола. Поставила свою кружку рядом с бокалом белого вина, сигаретами и зажигалкой Люсии и пепельницей, до половины заполненной окурками. Там же стояла пустая чайная чашка, использованный чайный пакетик примостился на краешке блюдца рядом с ней, а рядом сверкал полированными боками стальной чайничек.

— Ты пришла одна? — спросила Эми.

Люсия покачала головой:

— Я привела найденыша — свеженькая, только не знаю откуда. Ты наверняка заметила, как они с Мэттом строили друг другу глазки всю последнюю песню. — И тут же прижала к губам ладонь. — Прости. Я совсем забыла о том, что у вас с ним было.

— Старая история, — сказала Эми. — Я давно с этим справилась. Не знаю, заметил Мэтт или нет, что у нас с ним что-то было, а я уже остыла.

— Тем лучше для тебя.

— Определенно, — согласилась Эми.

— Зря я, наверное, не предупредила мою маленькую подружку насчет его, — сказала Люсия, — но ты ведь сама знаешь, какие они бывают в этом возрасте, предупреждать их — все равно что подзуживать.

— Кто она такая, эта твоя маленькая подружка? Движения у нее как у прирожденной танцовщицы.

— В ней что-то есть, правда? Я повстречала ее на Волчьем острове с неделю тому назад, как раз перед последним паромом, — она была вся мокрая, волосы спутанные, как будто упала за борт и ее прибило к берегу волной. К тому же она была совсем голая, без единой нитки на теле, ну я и подумала сразу самое худшее, понимаешь? Что какой-нибудь козел притащил ее на остров, чтобы быстренько трахнуть, и смылся.

Люсия сделала паузу, чтобы закурить сигарету.

— И? — спросила Эми.

Люсия пожала плечами, выпустила клуб синевато-серого дыма.

— Она действительно упала за борт из лодки, а разделась уже в воде, чтобы одежда не тянула ее ко дну, и так доплыла до берега. Конечно, все это я узнала от нее уже позже.

Тут дверь за ее спиной распахнулась, порыв холодного воздуха ворвался в клуб, подхватил струйку дыма от сигареты Люсии и закружил ее в медленном танце. Сквозь дым Эми разглядела, как Мэтт и девушка вошли в клуб. Похоже, разговор у них был оживленный — по крайней мере, Мэтт был оживлен, значит, речь шла о музыке.

Эми почувствовала слабый укол ревности, увидев Мэтта с танцовщицей, как, впрочем, всегда на первых порах всякой его интрижки с любой из многочисленных девушек, которые прямо-таки вешались на него, не дождавшись конца выступления. Хотя, пожалуй, интрижка — это слишком сильное для него слово, поскольку оно предполагает заинтересованность обоих партнеров.

Девушка смеялась над тем, что он ей говорил, но это был беззвучный смех.

Рот ее был приоткрыт, глаза искрились одобрительным весельем, и все это в молчании. Потом ее пальцы начали плести какой-то сложный узор, и Эми поняла, что это язык жестов глухонемых.

— А тогда у нас с ней была одна забота, — говорила Люсия, — во что ее одеть, чтобы добраться до города. К счастью, на мне был пыльник — ну, знаешь, тот, который остался со времен Сержио Леоне, — так что ей было чем укрыться.

— Так она что, прямо в воде все сняла? — спросила Эми, переводя взгляд на подругу. — Даже белье?

— Наверное. Если оно на ней вообще было.

— Чудно.

— Ты же лифчик не носишь.

— Ты прекрасно знаешь, что я имела в виду, — ответила Эми со смехом.

Люсия кивнула.

— Ну вот, сели мы с ней на паром — я за нее заплатила — и поехали ко мне, потому что, как выяснилось, идти ей некуда. Она никого здесь не знает. Честно говоря, сначала я даже не была уверена, что она понимает по-английски.

Эми взглянула через плечо Люсии на Мэтта, который как раз отвечал на какой-то вопрос, который задали ему руки девушки. «Где же он научился языку жестов?» — подумала она. Он никогда не говорил ей этого, но она вдруг поняла, что все годы их знакомства не знала о нем ровным счетом ничего, только что он отличный музыкант и хорош в постели — вещи, наверное, взаимосвязанные, поскольку она не сомневалась, что и то и другое для него в равной степени шоу.

«Мяу», — подумала она.

— Она ведь глухонемая? — добавила она вслух.

Люсия удивилась:

— Немая, но не глухая. А ты откуда знаешь?

— Я вижу, как она разговаривает с Мэттом.

— Когда я ее нашла, она и этого не умела, — сказала Люсия.

Эми снова уставилась на нее:

— Как это?

— Ну, я знаю язык жестов — научилась, когда сразу после колледжа работала в Институте для глухих на Грейси-стрит, — поэтому, как только я поняла, что она немая, сразу же принялась ее учить. Но она не глухая, просто говорить не может. Сначала она вообще ни на что не реагировала. Я подумала, что это, наверное, шок. Просто сидела рядом со мной и смотрела на воду, а ее глаза раскрывались все шире и шире, пока мы подплывали к причалам. А когда мы сели в автобус и поехали ко мне домой, мне показалось, что она вообще не знает, что такое город. Всю дорогу она сидела рядом со мной, широко раскрыв глаза, а потом взяла меня за руку — не от страха, а так, словно хотела поделиться со мной своим изумлением. И только когда мы добрались до дома, она попросила у меня ручку и бумагу. — Жестом Люсия показала, как она это сделала.