Лилии над озером - Роксана Михайловна Гедеон

ожиданием приема, так что встреча в Тюильри, должно быть, уже состоялась. Возможно, Александр прощен и назначен в действующую армию - для борьбы с внешним врагом, разумеется. Но, возможно, он арестован. Или…

- Господи, жив ли он? - прошептала я одними губами. - «Мужчина должен быть готов умереть за то, что ему дорого» - это ведь он говорил?

Не размышляя более ни секунды, я тряхнула веревку звонка. Была поздняя ночь, и ни одна из служанок, как на грех, не являлась.

Не в силах ждать, я сама пошла в боковую комнату, растолкала спящую там служанку.

- Ноэль, ступайте, разбудите Брике. Пусть будет готов, мы выезжаем на рассвете.

- А кто еще едет, мадам? - спросила девушка сонно, протирая глаза.

- Поедете вы. И Адриенна. Ну же, поторопитесь!

Ничего толком не понимая, она накинула юбку и, как была, в ночной кофте поплелась вниз искать Брике. Проводив ее взглядом, я принялась тревожить Маргариту.

- Что такое, милочка? Неужели случилось что-то?

- Нет. Слава Богу, ничего. Надо собрать вещи.

Она села на постели, седые распущенные волосы упали ей на плечи, взгляд был удивленный.

- Я уезжаю, Маргарита. Уезжаю в Париж.

Она не возражала.

Ранним-ранним утром, когда еще было темно, а Белые Липы целиком затянул непроглядный белый туман, я перецеловала спящих детей и спустилась в вестибюль. Во дворе была уже готова карета. Невыспавшиеся служанки выносили последний багаж Брике закреплял его ремнями на задней стенке экипажа. За мной, спотыкаясь и кутаясь в шаль, брела Аврора. Она услышала поутру шум сборов и, проснувшись, вышла меня проводить.

- Не жалей, что не едешь, дорогая, - сказала я на прощание. - Знаю, тебе хотелось бы увидеть Париж, но…

Авроре нездоровилось в последнее время. Вот уже с неделю она была бледная, вялая, какая-то обессиленная, и жаловалась на утомление. Это было неудивительно - после такой-то встряски, которую пережило поместье и все мы! А до этого ее сердечко получило такую рану от Буагарди… И разве не разочаровалась она в Поле Алэне, этом идиоте, которого так и не нашли синие и который, по сути, виновен в разгроме дворца? Списывая ее плохое самочувствие именно на разочарование в своем, с позволения сказать, женихе, и тоску по Буагарди, я не очень тревожилась.

- Не беспокойся, мама. Я прекрасно знаю, что ты едешь в Париж не развлекаться, и балов там не будет.

- Моя ты умная девочка, - сказала я, и мы обе рассмеялись обнявшись. - Надеюсь, на твой век еще хватит балов! Ты так юна, дорогая.

- О, я не переживаю по поводу балов. Едь и не волнуйся, - сказала она. - Я присмотрю за детьми.

- Пожалуйста, не дай им слишком переживать в мое отсутствие. Но и себя береги. Ты мне очень дорога, милая.

Она рывком прижала мою руку в щеке, повернув ее, поцеловала тыльную сторону ладони, и в ее огромных фиалковых глазах блеснули слезы.

- Мама! Да хранит тебя Бог. Прости меня, пожалуйста, за все проблемы, которые я тебе доставила!

Ее неожиданные слезы показались мне странными, потому что я не могла отнести их на счет предстоящей разлуки.

- Аврора, что ты говоришь? Я не вижу никакой твоей вины в том, что случилось.

- Все равно, все равно… - прошептала она мучительно. - Мне кажется… я порой была так неблагодарна!

Сердце у меня пропустило один удар. Подавшись вперед, я обняла ее, чувствуя внезапно накатившую тревогу. Что с ней? Не скрывает ли она чего? У меня возникло сильное желание взять ее с собой. Действительно, почему она остается? Ее нездоровье не так велико, чтобы она не могла ехать. В Париже она хоть немного отвлечется от случившегося. Может быть, даже повстречает человека, который разбудит ее сердце, вызовет женский интерес и заслонит образ этого проклятого Поля Алэна. Дурацкую помолвку, заключенную в январе, нетрудно будет разорвать, не говоря уж о свадьбе, которую планировали на апрель… Как бы там ни было, любое путешествие - это шанс изменить свою жизнь, увидеть что-то новое. К чему такой красавице прозябать в глуши?

- Мадам, так мы едем или нет? - окликнул меня Брике. - Ласточки носятся низко над землей, должно быть, будет дождь. Хотелось бы хоть часть пути проехать по сухой дороге…

Аврора мягко высвободилась.

- Едь, дорогая мама. Мне лучше остаться.

Я подавила вздох, сказав себе, что не стоит поддаваться беспочвенной тревоге. Для меня в данный момент нет ничего важнее судьбы Александра. И он, пожалуй, единственный, кому действительно грозит опасность.

Брике помог мне подняться в экипаж, и наши с Авророй руки, задрожав, разомкнулись. Копыта лошадей зацокали по подъездной аллее. Припав к стеклу окошка, я долго махала Авроре рукой, и глаза мне застилали слезы. Ее хрупкая фигурка, закутанная в большую кашемировую шаль, казалась все более тонкой, зыбкой, пока окончательно не растаяла во мгле.

Я не знала тогда, что покидаю Белые Липы на несколько долгих лет.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.