Барабаны осени. Книга 1. На пороге неизведанного - Диана Гэблдон
Шрифт:
Интервал:
Я видела, как на другой стороне поляны Джейми предлагает Накогнавето то, что осталось в бутылке с бренди; наверное, пришло время ответных даров. Я отдала Габриэль вышитую косынку, а Берте – заколку для волос, украшенную бриллиантами. Обе охнули от восторга. Но для Найавенны у меня было кое-что особенное.
Неделей раньше мне посчастливилось найти четыре женьшеневых корня. Я достала все четыре из моего сундучка с лекарствами и вручила ей, улыбаясь. Старушка усмехнулась и протянула мне снятый с пояса мешочек. Можно было не открывать – через ткань я нащупала четыре длинных бугорчатых отростка.
Я улыбнулась в ответ; определенно, мы говорили на одном языке!
Переборов страх нарушить этикет, я спросила Габриэль, что за амулет у старушки на шее.
– Grandmère est…[18]– Она запнулась, подыскивая нужное французское слово, но я уже поняла.
– Pas docteur, – подсказала я, – et pas sorcière, magicienne. Elle est…[19]– Я тоже запнулась; да и подходящего слова во французском попросту не было.
– Мы говорим, что она поет, – смущенно пояснила Берта по-французски. – Мы зовем их шаманами; ее имя означает «Это может быть»; «Это произойдет».
Старушка что-то сказала, кивнув на меня; две молодые женщины изумленно воззрились на нее. Найавенна наклонила голову, сняла с шеи небольшой мешок и вложила его в мою руку.
Он оказался таким тяжелым, что мое запястье дрогнуло. Удивленная, я накрыла его второй рукой. Мешочек был еще теплым, нечто округлое внутри идеально легло в мою ладонь. На мгновение мне показалось, что там что-то живое.
Должно быть, на моем лице отразилось изумление, потому что старушка расхохоталась еще громче. Она протянула руку, и я поспешно вернула ей амулет. Габриэль вежливо сообщила, что бабушка мужа с удовольствием покажет полезные растения, что растут в округе, если мне будет угодно пройти с ней.
Я с готовностью приняла приглашение, и пожилая дама устремилась по тропинке в лес с проворством, весьма неожиданным для ее лет. Я наблюдала, как мелькают сухонькие ноги в мокасинах из мягкой кожи, и надеялась, что в ее возрасте тоже смогу прошагать через лес два дня, а потом еще гореть желанием кому-то что-то показывать.
Мы брели вдоль ручья, на почтительном расстоянии за нами следовали Габриэль с Бертой – на случай, если понадобится переводчик.
– Каждое растение лечит от какой-нибудь болезни, – объясняла старушка через Габриэль. По пути она отломила ветку от куста и вручила ее мне, смерив меня взглядом. – Если бы мы только знали, что и от чего!
По большей части мы прекрасно обходились жестами, но у обширной заводи, где Джейми с Иэном часто ловили форель, Найавенна остановилась и снова подозвала Габриэль. Старушка сказала ей что-то, и та в удивлении обернулась ко мне.
– Бабушка мужа говорит, что видела вас во сне – в полнолуние, две луны тому назад.
– Меня?
Габриэль кивнула.
Найавенна приблизилась и внимательно глянула мне в лицо, словно пытаясь увидеть, какое впечатление произвели слова Габриэль.
– Она рассказывала нам сон, что видела женщину с… – Губы женщины дрогнули и поспешно сомкнулись, она осторожно дотронулась до кончиков собственных длинных и прямых волос. – А тремя днями позже вернулись муж и сын и рассказали, что в лесу встретили вас и Убийцу медведя.
Берта тоже смотрела на меня с неподдельным интересом, накручивая на указательный палец прядь прямых волос.
– Та, кто лечит, сказала, что должна вас увидеть, и когда мы услышали, что вы здесь…
Тут я постепенно начала прозревать; вряд ли за нами следили, я бы почувствовала, однако кто-то, похоже, заметил в горах следы нашего присутствия и передал новость Накогнавето.
Потеряв терпение из-за всех этих лишних подробностей, Найавенна подтолкнула невестку и что-то промолвила, рукой указав на воду у наших ног.
– Бабушка мужа говорит, что в ее сне вы были здесь. – Габриэль указала на заводь и подняла на меня серьезные глаза. – Дело происходило ночью. В воде блестела луна. Вы превратились в белую ворону – полетели над водой и проглотили луну.
– Надо же. – Я надеялась, что это не дурной знак.
– Вскоре белая ворона вернулась и отложила яйцо ей в ладонь. Яйцо треснуло, и внутри показался сияющий камень. Бабушка моего мужа поняла, что это – великое чудо, ибо камень способен лечить болезни.
Найавенна кивнула несколько раз и, вновь сняв амулет с шеи, сунула его мне в руку.
– На следующий день бабушка моего мужа отправилась на поиски одного корня и по пути вдруг заметила у берега что-то синее.
Найавенна вытянула что-то маленькое и невзрачное и опустила мне на ладонь. Это был камень, неограненный, но, несомненно, драгоценный. С краю на нем оставались кусочки горной породы, однако сердцевина камня была темно-синей.
– Боже, да ведь это сапфир, правда?
– Сапфир? – Габриэль подержала слово во рту, пробуя на вкус. – Мы зовем его… – Она помедлила, подыскивая верное слово по-французски, – pierre sans peur.
«Pierre sans peur»? Бесстрашный камень?
Найавенна кивнула и вновь заговорила. На этот раз Берта опередила мать с переводом:
– Бабушка моего отца говорит, что такой камень делает людей бесстрашными и укрепляет дух, так что они скорее исцеляются. Этот камень уже исцелил двоих от жара, а моего младшего брата от рези в глазах.
– Бабушка моего мужа благодарит вас за подарок. – Габриэль снова перехватила нить беседы.
– Ах, скажите ей «пожалуйста». – Я сердечно кивнула старушке и вернула ей синий камень.
Она опустила его в мешочек, а мешочек повесила на шею, накрепко затянув ремешок. Подойдя ближе, Найавенна потянула меня за локон и стала вертеть его между пальцев.
– Бабушка моего мужа говорит, что способность врачевать есть у вас и теперь, но сила еще прибудет. Когда ваши волосы станут седыми, как у нее, вот тогда и наступит ее расцвет.
Старушка выпустила мой локон и заглянула в глаза. Мне показалось, что в складках ее лица таится глубокая печаль, и я непроизвольно сделала шаг навстречу, чтобы ободрить ее прикосновением.
Она отступила назад и что-то сказала.
– Она говорит, чтобы вы не терзали себя; болезни шлют боги. Вашей вины в том не будет.
Я в удивлении воззрилась на Найавенну.
– В чем не будет моей вины? – переспросила я, однако старуха отвернулась и замолчала.
Зима немного задержалась в пути, но в ночь на 28 ноября выпал снег; мы проснулись и обнаружили, что мир изменился. Заиндевела каждая иголка на величественной голубой ели, что росла за хижиной, сплетенные клубком ветки дикого малинника украсились ледяной бахромой.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!