Ветер. Ножницы. Бумага - Нелли Мартова

– Софья… Мне кажется, открытку с мячиком сделала для тебя моя дочь. Мне так подсказывает интуиция. И она сейчас тоже на грани, и тоже мечется, не понимает, что ей делать с даром, как все начинающие скрапбукеры. Я сделала все неправильно. Не нужно было защищать ее от этого. Я должна быть сейчас рядом с ней, помочь ей разобраться во всем, но я отказалась, отдала ножницы тебе – и вот я теперь рядом с тобой. И ты для меня теперь – тоже как дочь.

Софья молчала. Море снова стало гладким, она разглядывала лунную дорожку и гальку у себя под ногами. В глазах у Надежды Петровны стояли слезы. А может быть, это свет фонарей так падал на лицо. Софья чувствовала – надо сказать что-то важное, что говорят только самым близким людям, которым прощают все на свете. Но вместо этого она спросила:

– Как вы оказались в Меркабуре? Почему контракт не защитил вас?

– Идея с альбомами, которые я тщательно вела много лет, оказалась глупостью. Когда я поняла, в чем дело, я не знала, как мне быть дальше. Между белым и черным альбомом тоже всегда сохранялся баланс. В них было всегда одинаковое количество записей. Поначалу мне так не казалось, но потом я поняла, что делаю некоторые записи неправильно. Например, человека выгнали с работы, я его записываю в черный альбом, а он нашел себе другую, еще лучше. Или как с той женщиной – она ведь вышла замуж, свадьба – это счастливое событие, а вон как все вышло. Приходилось отслеживать судьбу клиентов месяцами, годами, прежде чем я поняла, что между черным и белым альбомом держится баланс.

– Так, может быть, контракт не так уж плох? – спросила Софья, все еще разглядывая круглую гальку у себя под ногами. – Вы же сами сказали – открытка работает катализатором. Может быть, все эти события рано или поздно все равно случились бы с адресатами открыток?

– Да, я думала и об этом тоже. Пока не столкнулась с одной очень особенной открыткой. Ее получателем был мальчик, совсем юный, ему было двенадцать лет – немного моложе твоего знакомого Семена. Для него был заказ на открытку-приключение, ко дню рождения. Это такая штуковина, вроде компьютерной игры, в которой принимаешь участие. Например, можно побыть суперменом или полетать на драконе. Только эта игра очень короткая, потому что в Меркабуре нельзя бывать слишком долго, но зато весьма и весьма реалистичная.

«Да уж», – подумала Софья. Трудно было поверить, что мир вокруг – ненастоящий. Запах моря пьянил голову, а при такой луне – только в любви признаваться.

– Потом мальчик пропал без вести. Его родители сходили с ума, он был единственным ребенком, причем поздним, они его боготворили. Я представилась учительницей мальчика и пришла к его родителям, выразить сочувствие. Увидела у него на столе открытку и обнаружила, что ее немного подправили. Самую малость. Вместо пяти минут приключения – бесконечный цикл в образе человека-паука. И я даже не могла рассказать его родителям, что прямо перед ними – вход в мир, где сейчас находится их мальчик! Правда, запертый вход – на открытку поставили защиту, чтобы никто не мог уйти вслед за ним. Такая нелепость! Я до сих пор не понимаю, как я сразу не догадалась, что он – тоже скрапбукер, причем очень талантливый. Но почему моя открытка сработала именно так, если она должна была выбрасывать обратно ровно через пять минут?

– И почему же?

– Я пошла к Магрину. Он сказал, что мальчик подписал контракт и совершил какой-то серьезный проступок. Так я узнала, каким способом наказывают тех, кто нарушил условия контракта: одних скрапбукеров – руками других. Я спросила, как долго мальчик будет там оставаться. Магрин сказал, что до особого решения комиссии, и потребовал, чтобы я не вмешивалась не в свое дело и забыла про этот случай. Я, конечно, не могла забыть. То, что я смогла выяснить об «особых решениях комиссии», повергло меня в ужас. Чаще всего никаких решений не следовало, люди оставались в Меркабуре навсегда. Он же был совсем пацан, наверное, влюбился в девчонку или хотел получить хорошую оценку, да мало ли соблазнов у ребенка! Но Магрин ни для кого не делает исключений. Он говорит: такие правила, и все тут.

Улыбчивые морщинки у глаз Надежды Петровны погрустнели, она махнула рукой, потом вытерла одинокую слезинку со щеки.

– Но ведь этот мальчик был несовершеннолетним! – возмутилась Софья. – Как он мог что-то подписать сам?

– Контракт подписывается в Меркабуре. Государственные законы здесь не действуют. Я стала искать способ вернуть его оттуда. Много времени проводила в библиотеках, перерыла весь Интернет, разговаривала с очень многими людьми, изучила полную версию Кодекса вдоль и поперек. Один человек мне сказал, что в Ницце, в городском музее хранится уникальная старинная открытка, которая может мне помочь. Мы приехали в Ниццу, и я нашла ее – старую желтую карточку с бумажной дверью. Я заказала у знакомой открытку для смотрителя музея, и карточка оказалась у нас. В самом деле, открытка – уникальная. Можно открыть дверь и попасть в любой из миров Меркабура, главное, правильно настроиться. Я нашла мальчика, я обещала помочь ему. Он не хотел разговаривать со мной, обиженный подросток, ненавидящий весь мир, который не дал ему играть по его правилам. Мы провели целую неделю в городских архивах, искали, как воспользоваться открыткой с дверью, чтобы вернуть человека, и, наконец, нашли. Хорошо, что Кеша свободно владеет французским, он мне очень помог. Оказалось, все очень просто. Надо было выбрать яркий, солнечный день, в который совсем не хочется расставаться с этим миром, крепко взять за руку любимого человека, чтобы постоянно чувствовать его живое тепло, и «пройти» в эту дверь. Мы выбрали пляж. Лежали на солнышке, загорали, пили коктейли, Кеша читал любимый журнал. Потом мы взялись за руки, я открыла открытку, нашла мальчишку, схватила его в охапку. Это были очень необычные ощущения, я физически видела границу двух миров. Одна моя рука – там, в Меркабуре, держит упрямого подростка, тащит его наружу, а другая – сжимает Кешину ладонь, и там, снаружи, все залито солнечным светом. Мне так хотелось вернуться к этому свету, я тянула его изо всех сил. Но когда парень до конца поверил в то, что происходит, то дотянулся до Кеши и бросил его внутрь, а сам исчез снаружи. Дверь захлопнулась, мы остались в Меркабуре.

– Вот козел! – Софья не сдержалась.

– Я не обижаюсь на него. Я его прекрасно понимаю. Подростку сидеть в крохотном мирке однообразного, монотонного приключения – это же с ума можно сойти. Да он, наверное, до конца жизни будет ненавидеть комиксы. Слава богу, Меркабур над нами сжалился, наверное, мои способности подействовали, но этот мир – вечная летняя Ницца – не так уж и плох.

Ницца – так вот они где. Интересно, настоящая Ницца – такая же? Луна поменяла цвет от ярко-желтого к бледно-синеватому. Вдали, на горизонте, родилась бледная серая полоска рассвета.

– Софья, тебе пора, – сказала Надежда Петровна.

– Я хочу попробовать, – произнесла Софья и, наконец, посмотрела на своих хранителей. – Где мне сейчас найти эту открытку? Может быть, у меня получится вернуть вас?

– Нет. Лучше даже и не пытайся, – поспешила ответить Надежда Петровна. – Мы уже один раз попробовали, это оказалось слишком рискованно.