Шлейф сандала - Анна (Нюша) Порохня

- Тебя жду, голуба, - с усмешкой ответил купец. – Неужто ты думаешь, что батюшка твой дурак? Чтобы наверх выкарабкаться, капитал сколотить нужно смекалкой обладать, внимательностью опять же… Я ведь сразу догадался, что ты задумала что-то. Соглашаешься со всем, улыбаешься, а глаза-то бегают… пальчики подрагивают… Когда ты штоф водки в сарай понесла, тут я и смекнул, что доченька моя куда-то лыжи навострила. Сбежать решила?

- Батюшка прошу вас… - девушка лихорадочно соображала, как же ей поступить. Черт с ним, с этим саквояжем, оттолкнуть отца и бежать!

- Ишь, как запела! Прошу вас… Батюшка… – Василий Гаврилович схватил ее за руку. – Разве я жалел для тебя что-то? Хоть раз обидел чем? Вот как отплатила за доброту мою? Правду люди говорят: и от доброго отца родится бешена овца!

Минодора дернулась, пытаясь вырваться, но купец сдавил ее запястье так сильно, что у девушки выступили слезы.

- Мне больно!

- Это еще не больно, паскуда неблагодарная! – Жлобин вывернул руку, и Дора упала на колени. – Ты у меня на всю жизнь запомнишь, как супротив отца идти!

- Оставьте ее! Иначе будете иметь дело со мной!

Василий Гаврилович недоуменно обернулся.

- Кто это ещё?!

Словно в готическом романе из-за туч показалась красавица луна. Ее серебристый свет скользнул по худощавому силуэту, одетому во все черное, и купец почувствовал, как сжимается его сердце. Бледное лицо мертвеца смотрело на него из темноты ночи.

- Сгинь! Сгинь, нечистый! – закричал Василий Гаврилович, отпуская дочь. – Уйди, Сатана!

Он поднял руку, чтобы осенить себя крестным знамением. Его дыхание прерывалось.

- Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, огради мя святыми Твоими Ангелами и молитвами Всепречистыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, Силою Честнаго и Животворящаго Креста, святаго Архистратига Божия Михаила и прочих Небесных сил бесплотных… Ох… о-о-х…

Купец стал заваливаться на бок, пока не упал на мостовую всем своим грузным телом.

- Уходи! Уходи, Артемий! – Минодора швырнула ему саквояж. – Жди меня у Елены!

Она склонилась над отцом и испуганно ахнула. Его лицо перекосило, язык вывалился наружу, он что-то мычал, но девушка не могла разобрать слова.

- Помогите! – крикнула Дора, приподнимая его голову. – Помогите-е-е!

Когда приехал доктор, Василия Гавриловича уже отнесли в комнату и положили на кровать. Степанида Пантелеймоновна рыдала, подносила к носу нюхательные соли. Минодора стояла в углу, превратившись в камень. Борис так и не приехал из ресторана домой, но сейчас она хотела видеть брата меньше всего на свете.

- Удар вашего батюшку хватил, - пожилой доктор обратился к Минодоре, поняв, что с супругой говорить бесполезно. – Ничего обещать не могу… Но тяжелый он. Так что, будьте готовы ко всякому.

Степанида Пантелеймоновна заголосила еще громче, падая на бархатные подушечки. Время близилось к трем часам.

- Ох, горе-то какое! – старая служанка принялась махать над ней полотенцем, поглядывая на часы. – Дурной час предрассветный… Скорей бы петух пропел…

Глава 76

Когда Артемий неожиданно появился на нашем пороге, я испытала целую гамму чувств. Господи, неужели все сорвалось?! О, нет… Бедная моя Минодора!

- Что случилось?! – я приподняла свечу, чтобы видеть его лицо. – Почему вы здесь?! Где Дора?!

Волнуясь, Жариков рассказал мне все, что произошло, а в конце добавил:

- Я не знаю, жив купец или нет, но, похоже, его хватил удар.

Вот так дела… Расплата пришла, откуда ее Василий Гаврилович точно не ждал. Как говаривал Дени Дидро: «Расплата в этом мире наступает всегда. Есть два генеральных прокурора: один — тот, кто стоит у ваших дверей и наказывает за проступки против общества, другой — сама природа. Ей известны все пороки, ускользающие от законов.».

Но сейчас Жлобин заботил меня меньше всего. Я волновалась за Минодору. Она не смогла оставить отца, несмотря на все его ужасные поступки. Но разве я бы поступила иначе в такой ситуации? Вряд ли.

- Минодора сказала, чтобы я ждал ее здесь, у вас, - тихо произнес Артемий, а потом вдруг нахмурился. – Елена Федоровна, мне нельзя было оставлять ее! Я должен защищать Дорочку, встать рядом с ней плечом к плечу! Я пойду туда!

- Э-э-э! Стоять! – я схватила его за руку, когда он резко развернулся к дверям. – Артемий Осипович, никуда вы не пойдете! Минодора не робкая наивная девица. Она знает, что делает. И если ваша невеста сказала вам находиться здесь, значит стоит ее послушать.

- Но…

- Никаких «но». Идите к себе. Утро вечера мудренее, - тоном, не терпящим возражений, сказала я. – Завтра все станет ясно. Имейте терпение. В конце концов, вы сыщик, а не нервный безусый юноша!

Артемий внял моим увещеваниям и, оставив саквояж, пошел в комнату, где жил до этого времени. А я задумчиво посмотрела на темные ветви кустов, качающиеся за окном. Что же теперь будет? Если даже купец выживет, то вряд ли полностью восстановится. В любом случае главным в семье станет Борис. Пакостный и мерзкий тип. Но он был слаб. В нем отсутствовал тот стержень, который имел его отец. Зато его унаследовала Минодора. Нам с ней обязательно нужно встретиться и кое-что обсудить!

Я поднялась к себе, прилегла на кровать, но сон не шел. Ни пересчет целого стада овец, ни фантазии о шезлонге у моря не помогали. Перевернувшись на спину и расслабив все мышцы лица, я вытянула руки вдоль тела, опустила плечи и выдохнула. Спа-ать… спа-ать…

У меня словно бы начало получаться и тут под окнами кто-то «грянул»:

- Жена мужа недолюбливала

Косарем дрова порубливала!

Испекла ему пирог с чесноком,

Головушку причесала башмаком!

Стала жарить ему с редькой пироги,

А поджарила покрышки на горшки!

Дударь, дударь, мой дударик молодой, эх!

Черт тебя принес, зараза! Я подскочила с кровати и, накинув халат, села за стол. Стало понятно, что заснуть мне не удастся. «Дударик» уже орал где-то в начале улицы, а потом раздался чей-то крик:

- Заткнись, лободырный! Блудяшка чёртова! Всю улицу перебудил!

«Дударик» ойкнул, после чего воцарилась тишина. Похоже, ему прилетело.

Я открыла ящик, пробежала глазами по его содержимому, и мое внимание вдруг привлекли бумаги, перевязанные узкой лентой. Это ведь их я утащила, когда сбегала из дому. Но со всеми заботами, да проблемами совершенно позабыла об этом!

Положив бумаги на стол, я развязала ленту и