Power and Progress - Daron Acemoglu;Simon Johnson;

как реагировать, поддержка протестов росла, особенно после того, как 13 мая студенты начали голодовку. В середине мая до миллиона жителей Пекина вышли на демонстрацию солидарности. Наконец, Дэн Сяопин встал на сторону сторонников жесткой линии и одобрил военные действия против студентов. Военное положение было объявлено 20 мая, и в течение следующих двух недель более 250 000 военнослужащих были направлены в Пекин для подавления беспорядков. К 4 июня протесты были подавлены, а площадь опустела. По оценкам независимых источников, число погибших среди протестующих достигло 10 000 человек. Площадь Тяньаньмэнь стала поворотным пунктом в стремлении Коммунистической партии подавить свободы, появившиеся в 1980-х годах, и ограничить деятельность оппозиции.

Тем не менее, способность Коммунистической партии контролировать инакомыслие на огромных территориях, которые она контролировала, оставалась ограниченной в 1990-е и большую часть 2000-х годов. В начале 2000-х годов возникло низовое движение "Вэйцюань", объединившее большое количество адвокатов для защиты жертв нарушений прав человека по всему Китаю и отстаивания экологических, жилищных прав и свободы слова. Одно из продемократических движений, получившее наибольшую известность, "Хартия 08", возглавляемая писателем и активистом Лю Сяобо, опубликовала свою платформу в 2008 году и предложила реформы, которые вышли далеко за рамки семи требований протестов на площади Тяньаньмэнь. Они включали новую конституцию, выборы всех государственных чиновников, разделение властей, независимую судебную систему, гарантии основных прав человека и широкую свободу ассоциаций, собраний и выражения мнений.

К 2010 году публичное инакомыслие в Китае стало гораздо сложнее, а интернет стал мощным инструментом в руках властей для мониторинга и санирования политического дискурса. Интернет появился в Китае в 1994 году, и вскоре после этого начались усилия по цензуре. Великий файервол", направленный на ограничение того, что могут видеть китайские граждане и с кем они могут общаться, возник в 2002 году, был завершен в 2009 году и с тех пор периодически расширялся.

Однако в начале 2010-х годов цифровая цензура имела свои пределы. В ходе масштабного исследования в 2011 году были собраны и проанализированы миллионы сообщений в социальных сетях на 1382 китайских сайтах и платформах, а затем прослежено, были ли они удалены китайскими властями. Результаты показали, что Великий файервол был эффективен, но только до определенного момента. Власти не подвергали цензуре большинство (сотни тысяч) сообщений с критикой правительства или партии. Скорее, они удаляли гораздо меньшее подмножество сообщений, которые касались чувствительных тем, представляющих риск широкомасштабной реакции и возможность объединения различных оппозиционных групп. Например, подавляющее большинство сообщений о протестах во Внутренней Монголии или провинции Чжэнчэн были быстро удалены. Сообщения о Бо Силае (бывшем мэре Даляня, члене Политбюро, который в то время подвергался чистке) или Фан Биньсине (отце Великого файервола) удалялись так же быстро.

Другая группа исследователей обнаружила, что, несмотря на Великий файервол и систематическую цензуру, общение в социальных сетях все же послужило толчком к протестам. Обмен сообщениями через Weibo позволял координировать и географически распространять протестные акции. Однако уже в этот период деятельность диссидентов, опосредованная социальными сетями, была недолговечной.

Более мягкая цензура, позволявшая распространять некоторые критические сообщения, прекратилась после 2014 года. Под руководством Си Цзиньпина правительство увеличило спрос на видеонаблюдение и связанные с ним технологии ИИ сначала в Синьцзяне, а затем и по всему Китаю. В 2017 году был опубликован "План развития ИИ нового поколения ", целью которого является глобальное лидерство в области ИИ и четкий акцент на использовании ИИ для наблюдения. С 2014 года расходы Китая на программное обеспечение и камеры для видеонаблюдения и его доля в глобальных инвестициях в ИИ быстро росли каждый год, и сейчас они составляют около 20 процентов от общемировых расходов на ИИ. На долю исследователей, работающих в Китае, приходится больше патентов, связанных с ИИ, чем в любой другой стране.

С совершенствованием технологий искусственного интеллекта появилась более интенсивная слежка, и, по словам основателя China Digital Times Сяо Цяня, "в Китае существует система цензуры, оснащенная политическим оружием; она отточена, организована, координируется и поддерживается государственными ресурсами. Это не просто удаление чего-либо. У них также есть мощный аппарат для построения нарратива и нацеливания его на любую цель с огромным размахом".

Сегодня лишь немногие инакомыслящие сообщения избегают цензуры на основных платформах социальных сетей, Великий файервол закрывает почти все политически чувствительные иностранные сайты, а свидетельств координации протестов в социальных сетях практически нет. Китайцы больше не могут получить доступ к большинству независимых иностранных СМИ, включая New York Times, CNN, BBC, Guardian и Wall Street Journal. Основные западные социальные сети и поисковые системы, включая Google, YouTube, Facebook, Twitter, Instagram и различные сайты видеообмена блогами, также заблокированы.

ИИ значительно расширил возможности китайского правительства по подавлению инакомыслия и обходу политического дискурса и информации, особенно в контексте мультимедийного контента и чатов.

 

Более смелый новый мир

К 2010-м годам китайский политический дискурс уже напоминал "1984" Джорджа Оруэлла. Подавляя информацию и используя системную пропаганду, правительство пыталось жестко контролировать политическое повествование. Когда в зарубежной прессе появлялись заметные сообщения о коррупционных расследованиях, которые касались высокопоставленных политиков или их семей, государственная цензура гарантировала, что китайский народ не увидит этих подробностей, и вместо этого подвергался бомбардировке пропагандой о добродетельности своих лидеров.

Многие люди, как оказалось, были хотя бы частично убеждены в результате индоктринации или, по крайней мере, не осмеливались признаться, что считают это пропагандой. В 2001 году Коммунистическая партия инициировала масштабную реформу учебных программ средних школ. Целью было политическое воспитание молодежи. Меморандум 2004 года о реформе был озаглавлен "Предложения по усилению идеологического и морального строительства нашей молодежи". Новые учебники, которые начали распространяться в 2004 году, содержали более националистическое изложение истории и подчеркивали авторитет и достоинства коммунистической партии. В них критиковались западные демократии и утверждалось, что китайская политическая система лучше.

Студенты, ознакомившиеся с новыми учебниками, придерживались совершенно иных взглядов, чем их сверстники из той же провинции, окончившие школу до введения учебников. Они также сообщили о более высоком уровне доверия к правительственным чиновникам и считали китайскую систему более демократичной, чем студенты, не подвергшиеся внушению со стороны тех же учебников. Действительно ли они верили в это или просто усвоили тот факт, что от них ожидали таких мнений, когда их спрашивали, установить сложнее. Тем не менее, очевидно, что на их взгляды сильно повлияла пропаганда, которой они подвергались.

К концу 2010-х годов все эти тенденции значительно усилились. Цифровая цензура и пропаганда означали, что национализм, беспрекословная поддержка правительства и нежелание прислушиваться к критическим новостям и мнениям стали гораздо более распространенными среди китайской молодежи. После масштабных инвестиций в