Нимб для президента - Артур Луазо

– Слушай, ты, сосунок! – на секунду генерал вспылил, но потом успокоился. – Я перед тобой отчитываться не намерен. Почему я поменял своё мнение – тому были причины, и объяснять это долго. Если вы согласны, то сейчас вас оденут подобающе, дадут оружие, даже вернут телефоны. И я поеду с вами, один, без подстраховки, то есть, я вам верю. И вы мне верьте.

Шайба минуту подумал. На провокацию не похоже, слишком сложно. Видимо, генерал действительно говорит правду, поскольку всё остальное не имеет смысла.

– Ладно, коли так, то поехали. Только пусть будет такая машина, чтобы мы Кощея могли с собой прихватить, мне будет спокойнее. И ещё – дайте хоть чего-нибудь сожрать, а то ведь так и не поели ни разу.

Через полчаса они уже ехали в микроавтобусе, выделенном генералом. Как он и сказал, их было всего трое, не считая Кощея, положенного на заднее сиденье, и одели их в такие же костюмы, как были одеты те, с кем они воевали возле монастыря.

Миша, на удивление, был абсолютно спокоен, только что-то шептал про себя, видимо, молился Аллаху.

– Так, слушайте меня внимательно. Вы, по сценарию, мои бойцы, приехали конвоировать пленных. Как только нам их отдадут, мы должны будем обездвижить этого человека и обезвредить тех, кто будет рядом. Наверное, их не будет много. У каждого из нас будет по маленькому шприцу-тюбику, вот такому, – генерал показал, какому именно. – Учтите, калечить и убивать нельзя – это всё-таки монастырь. Потом вы берёте епископа, а я вывожу ваших друзей.

– Как, генерал, мы должны будем похитить епископа? – Миша удивлённо переглянулся с Шайбой.

– А разве я не сказал, что он епископ? Тебя что, это волнует? Не муллу же. Да вы не переживайте, он такой же Божий слуга, как я воспитатель детского сада. В крайнем случае, потом извинимся. Вы сами подумайте, ведь ваши друзья зачем-то же туда пришли, и вы утром не случайно там оказались. Да, забыл сказать. Вон там лежат специальные шлемы, наденьте их и включите кнопки.

– Генерал, а откуда вы знаете, что наши друзья там? – Шайба вдруг понял, что генерал не говорил о происхождении своей осведомлённости.

– А мне епископ позвонил и предложил их забрать. Сказал, что они ему ни к чему, – Майоров достал телефон и сделал вызов. – Штаевский? Слушай внимательно. От Белого дома отъезжай – диспозиция поменялась. Выдвигайся к ЦКБ и смотри там в оба. Головой отвечаешь за Президента. Да, и если тебе на глаза, вдруг, попадётся кто-то из той компании, за которой ты всю ночь гонялся, ну, изобретатели эти, так вот, ты их не трогай, даже помоги – это друзья. Подробнее объясню потом. И будь предельно внимателен и ко всему готов, чувствую я, что там что-то готовится. Выполняй.

Когда доехали до монастыря, были уже сумерки. Генерал позвонил заранее, и теперь их встречал монах – с виду обычный слуга Божий.

– Пожалуйста, за мной. Владыка ждёт вас.

Они спустились по лестнице и прошли в подвал. В зале навстречу им вышел епископ, перекрестил их и сказал:

– Благослови вас Господь. Очень хорошо, генерал, что вы так быстро приехали, а то я начал беспокоиться. Представляете – первый раз за мою бытность здесь к нам злоумышленники проникли, не побоялись гнева Господня. Хорошо ещё, что братия у нас среагировала быстро – скрутили супостатов. А то, не дай Бог, повредили бы храм или ещё что худого сотворили бы.

– Разберёмся, – коротко сказал генерал. – Где они?

– А в одной из келий, здесь. Я и монаха для охраны приставил, – епископ говорил так елейно, что Майоров на минуту засомневался, тот ли это человек, с которым он уже два раза днём разговаривал.

Всей группой они прошли узким коридором до отдаленной кельи, у двери которой стоял другой монах. Увидев его, Шайба напрягся: это был один из тех, кто встречался ему в Томилино, а потом участвовал в утренней схватке. Но у Шайбы оказалось преимущество – его лицо было почти скрыто надетым по настоянию генерала шлемом, поэтому он не опасался быть узнанным. Они с Мишей встали так, чтобы оказаться рядом с монахами, а генерал встал рядом с епископом. Когда открыли дверь и они увидели своих друзей сидящими на полу и связанными, генерал сильно закашлялся. В этот же момент, как и было условлено, все они воткнули шприцы в свои жертвы. Оба монаха повалились почти мгновенно, а вот епископ остался стоять. Более того, он мгновенно отшатнулся, потом вскинул руки вверх и прокричал:

– Салая ла са лар!

Над ними грохнуло и сверкнула яркая вспышка. Генерал, Миша и Шайба на какое-то время ослепли и оглохли, а когда пришли в себя, то епископа уже не было.

– Вот, гадёныш, ушёл! – расстроился генерал. – Ну, ничего, найдем злодея. Хватайте своих друзей – и на выход, срочно.

Миша и Шайба подлетели к Люде с Сергеем, развязали их и, крикнув, что все объяснения потом, потащили к выходу. На удивление, никто им не мешал, и они без помех достигли автомобиля.

– Ну, я ещё разворошу это осиное гнездо, – сказал генерал и стал садиться за руль. Но не сел, а, сначала побледнев, а затем захрипев, схватился за грудь и начал оседать на асфальт.

– Снайпер! – закричал Шайба. – Миша, хватай генерала, а я – за руль, уходим!

Миша при помощи всё ещё ничего не понимающего Сергея затащил генерала в машину, Шайба прыгнул за руль, и машина, дико завизжав проворачивающимися колёсами, буквально взлетела и понеслась по улице.

На город опускались сумерки. Нет, было ещё светло, в кронах деревьев сквозил солнечный свет, отчего они казались позолоченными, но уже наступал тот миг, когда проявляется граница перехода к темноте, хотя, конечно, в таком городе, как Москва, настоящей темноты не бывает вовсе. Здесь всегда есть искусственный свет, порождение человеческого гения, и этот свет настолько извращает образы генетической памяти, что чудовища из темноты пещер и лесов давно поменялись местами с чудовищами-людьми, прячущимися в полутёмных уголках ночных улиц. Люди, живущие в городах, особенно в мегаполисах, давно уже не замечают, под каким постоянным давлением со стороны созданной ими же цивилизации они находятся. Они не замечают ни несмолкающего ни на минуту городского шума, ни искусственного света, а главное – чудовищных по своей силе потоков информации, на девяносто процентов абсолютно не нужной и даже вредной человеку. Смешно, но, когда городской житель выбирается подальше на природу, ему, по большей части, становится неуютно, он теряет уверенность в себе и начинает эту самую природу ненавидеть, бояться её, несмотря на то, что когда-то его предки сами были природой, её неотделимой частицей. И безумие заключается в том, что такие вот городские жители и рождают концепцию борьбы с природой, защиты от неё, повелевания ею, хотя человек, как любой биологический вид, по сути своей, должен жить в гармонии с породившей его средой. Власть над природой – это власть над собственной матерью, и, чем больше мы стремимся к такой власти, тем в больших чудовищ превращаемся. Противоестественное сочетание генетической памяти, подсознания, заполненного множеством комплексов, и сознания, перегруженного ненужной ему информацией, приводит людей к стрессам, выражающимся в шизофренической невозможности осмыслить свою жизнь в соответствии с Божьим предопределением.