Готы - Вольфганг Викторович Акунов

умолить насильников, ворвавшихся в ее дом на Авентине, пощадить целомудрие ее воспитанницы Принципии. За это мучители так отстегали ее плетьми, что она через несколько дней умерла от последствий столь тяжких побоев. Принципия, правда, была отведена нетронутой благочестивыми «варварами» в убежище святого Павла.

Некая благочестивая римлянка, одинокая и беззащитная, но, тем не менее, бесстрашно охранявшая порученные ее надзору священные сосуды. Ворвавшийся в ее дом гот был уже готов броситься на эту добычу. Но почувствовал страх, услышав слова благочестивой девы: «Ты можешь делать с сокровищем все, что хочешь, но оно принадлежит апостолу Петру, и святой сумеет наказать ограбившего его храм». Гот (видимо, знавший латинский язык — не исключено, что он, успел послужить под началом Алариха в римских «доблестных рядах») так испугался, что отказался от мысли завладеть сокровищами (а, возможно — и их хранительницей). Он доложил об этом происшествии Алариху. И получил от готского царя (благочестивого христианина, хоть и арианина!) приказ отнести под надежной охраной в базилику святого Петра приношения, посвященные апостолу. И проводить туда же благочестивую защитницу сокровищ православной (!) церкви. Когда туда по Риму двинулась толпа «благоразумных разбойников», которые бережно несли потиры, дискосы, лампады и кресты, сверкавшие драгоценными каменьями, она быстро превратилась в целую процессию. Своеобразный Крестный ход. Спасавшиеся бегством христиане, женщины с искаженными страхом лицами и с детьми на руках, беззащитные старцы, трепещущие мужчины (где ты, былая «квиритская» доблесть?), объятые паническим ужасом язычники (готский Фрауйя одолел-таки их «родноверческих» идолов!), варвары с оружием и платьем, пропитанным кровью (своей и чужой) и с мрачными лицами, на которых животные страсти смешались с неожиданно одолевшим их благоговением…Все это перемешалось вместе. И, по мере того, как толпа подвигалась к храму святого Петра, торжественные гимны прерывали дикие крики грабежа. Эту полную контрастов картину отцы церкви не без основания прославляли, как триумфальное шествие христианской религии.

Бесправным и беззащитным римлянам эти три дня (если придерживаться наиболее распространенной версии), конечно, показались бесконечно долгими. Хуже всего им, вероятно, пришлось в последний, третий день. В который готы, не успевшие еще как следует пограбить, пытались всеми средствами выжать из презренных и бессильных римлян все, что можно. Ведь богобоязненный Аларих повелел им щадить только жизни римлян (а не их здоровье). А между жизнью и смертью вмещается много всего, что одним — радость, развлеченье, а другим — страдание, мученье…

Хотелось бы, конечно, знать причины, по которым Алареикс не вывез из основательно выпотрошенного им Рима на Тибре в качестве добычи священную утварь Иерусалимского храма иудеев, привезенную туда победоносным императором Титом Флавием Веспасианом после разорения римлянами Иерусалима в 70 г. п. Р.Х. Может быть, «Аларикус рекс готорум», как добрый христианин, хотя и арианин, посчитал ее равной по святости священной утвари христиан и потому велел не трогать? Хотя другой арианин — царь вандалов Гейзерих, разграбивший Рим в 455 г., поступил иначе. Пощадив, по просьбе православного папы римского Льва I Великого, население Первого Рима и серебряную церковную утварь, арианин Гейзерих преспокойно вывез захваченне Титом иудейские храмовые святыни (включая знаменитый семисвечник-менору, чье изображение украшает герб современного государства Израиль), в столицу своего вандальскоаланского царства Карфаген. Где она и находилась до 533 г., пока не стала добычей православного восточноримского стратега Флавия Велизария. Присоединившего африканское царство потомков Гейзериха к державе благоверного василевса Юстиниана I Великого и перевезшего храмовую утварь иудеев в Новый Рим на Босфоре. Впрочем, есть сведения, что арабы-мусульмане, захватившие после разгрома испанского царства вестготов в 711–712 гг., сокровищницу вестготских царей, якобы нашли в ней какую-то часть сокровищ из иудейского Храма Единого Бога, в т. ч. отлитый из чистого золота «стол царя Соломона». Темна вода во облацех…

О Гейзерихе, кстати говоря (как и о предводительствуемых им вандалах), автор этих строк узнал из седьмого тома оранжевой детской энциклопедии советского образца, носившего название «Из истории человеческого общества». Сидя с моим одноклассником и другом Андреем Леонидовичем (тогда, в детстве, просто Андреем, без «Леонидовича») Баталовым по прозвищу «Бата» (позднейшие варианты: «пан Бата», «мракобес Бата» и, наконец, «Апостол») у него дома на Валовой улице близ Павелецкого вокзала и станции метро «Павелецкая», и листая этот том, мы наткнулись в конце раздела «Античный мир» на драматического содержания иллюстрацию, озаглавленную «Нашествие Гензериха на Рим (картина К.П. Брюллова)». В подписи под картинкой говорилось, что в 455 г. германцы-вандалы во главе со своим королем Гензерихом (один из вариантов имени царя вандалов, особо поразивший мое детское воображение, поскольку «Гензерих» означает по-немецки буквально «гусак») разграбили и разорили «вечный город» Рим. И в самом деле, на картинке валялись раненые и убитые римляне (все, как один — безоружные), свирепые дикие воины брали в полон девушек и женщин, тащили награбленную добычу (включая золотой семисвечник, попавший в Рим с добычей из Иерусалимского храма), на все это скорбно взирал христианский епископ с большим крестом в руке, а на заднем плане, в клубах дыма от горящих зданий, разорители Рима сбивали надписи и барельефы с триумфальной арки. Всем распоряжался бородатый всадник на вороном коне в шлеме с конским хвостом, увенчанным зубчатой царскою короной типа позднеримских императорских венцов — надо думать, Гензерих. Кое-что оставалось нам непонятным — например, присутствие среди германцев-вандалов смуглых и даже просто чернокожих личностей в белых одеждах и бурнусах явно не германского, а африканского происхождения. Седьмой том детской энциклопедии ответа на возникшие вопросы не давал, однако заронил в мою детскую душу первое семечко интереса к Гензериху и вандалам. Но это так, к слову…

Тому, что по прошествии трех дней, проведенных «с пользой» в Ветхом Риме, готское войско в самом деле ушло из «царственного города» на Тибре, есть разные причины. Первой из них было, несомненно, вполне искреннее исповедание Аларихом христианства (пусть и в арианской форме). Второй — его гордость и стремление подражать Стилихону (при жизни которого он так и не смог войти в Рим). Желание показать, что он, Аларих, хоть и гот, но не чета «непроцарапанному» Радагайсу, вселявшему страх и трепет во всех и вся своей варварской жестокостью. Кроме того, дальнейшее пребывание готского войска в разоренном мегаполисе, скоплении множества людей, в постоянном контакте со смертью, ранами и язвами, гниющей падалью и разлагающимися трупами, представляло для него ничем не оправданную угрозу. Тем более что перед воинами готского царя и римского военного магистра лежала совершенно беззащитная южная Италия. Где они могли, питаясь и снабжаясь за счет «благодарного населения», без помех и риска для здоровья продолжать делать все то, что им пришлось прекратить в Ветхом Риме. Поскольку к «Вечному