13 уровень - Денис Юрьевич Петриков

Секретная наблюдательная станция. Постоянный экипаж — одно разумное осознающее существо вида галаватронов. Текущий статус — Активно. Текущее состояние — внеплановое прибытие сертифицированного имперского аналитика.

Описание событий и диалоги адаптированы для человеческого восприятия младшим архивариусом Наблюдателей Алдааланом То’ра.

* * *

Ощущения были привычными, но нежеланными. Разогревшись до необходимой температуры, мозговые ткани начали вырабатывать биологическое электричество. Стоило ему появиться, как сознание пробудилось, заворочалось и начало лениво «облизывать» само себя.

Галаватрон Патарон Четырнадцатый — сертифицированный имперский аналитик, не любил момент выхода из анабиоза. Точнее даже, он его откровенно боялся. Когда-то очень давно, когда места обитания их вида ещё не были снабжены системой температурного контроля, во время смены сезонов многие из них погибали. Вот и сейчас, начни вдруг температура внепланово опускаться, его тело не вернётся в анабиоз, а банально замёрзнет. Так уж работала их физиология: циклы разогрева и охлаждения не должны прерываться на середине.

Конечно же, ничего такого ему сейчас не грозило. Напичканный электроникой скафандр имел с десяток дублирующих друг друга систем жизнеобеспечения. Сейчас одна из них очень медленно разогревала эмулирующий воду гель, в котором плавало его тело. Одновременно с разогревом происходило насыщение среды необходимыми для кожного дыхания газами и питательными веществами.

Дабы отвлечься от видовых страхов и естественных жалоб пробуждающегося тела, Патарон принялся доставать из памяти формулы каргатронного сжатия эфира при скоростях выше световых. Архивное нервное хранилище работало нормально, услужливо предоставляя данные. Оно и понятно, расположенное на периферии его шарообразного тела, оно и в естественной среде редко нагревалось выше двенадцати градусов. А вот требующие тепла оперативные отделы памяти работали плохо. Формулы легко строились в цепочки, но, стоило подставить отличные от базовых значения, как мышление словно заедало, не желая выдавать верный результат.

Решив не мучить себя и формулы, Патарон Четырнадцатый обратился к более приятному занятию, а именно, начал жалеть себя.

«Ну подумаешь, нашли очередную вымершую цивилизацию. Тоже мне причина, чтобы отрывать хороших существ от отдыха. Все там будем и никто не избежит. Ну а как ещё? Вон, вселенная словно мёртвыми раковинами забита остатками канувших в лету цивилизаций. Ну зачем, спрашивается, отправлять меня, заслуженного имперского аналитика на зачуханные окраины⁈ А ещё эта непонятная секретность. Если выяснится, что там какая-то ерунда, я им, бюрократам, устрою 'мутную воду»!

Как и всегда, жалеть себя оказалось настолько увлекательно, что Патарон опомнился лишь в момент, когда закрывающая глазную группу кожная мембрана самопроизвольно раздвинулась. Данное её поведение указывало на благоприятную внешнюю среду. Точнее, никакой среды толком и не было, так, замкнутая циркуляция. Но одно точно, его тело полностью пришло в себя.

Мысленно собравшись, имперский аналитик подвигал щупальцами, коих у него имелось целых двенадцать штук. Конечности слушались нормально. Погрузив их в сенсорные выемки, он получил управление скафандром, поспешив наконец покинуть стыковочный шлюз.

Хотя, куда он спешит? Экипаж следящей станции — один единственный старый словно глубинные отложения галаватрон. Наверняка тот ещё чудик, каких стараются удалять от социума на подальше и на подольше.

Покинув стыковочный шлюз, Патарон направил скафандр по прозрачной трубе коридора. За толстым стеклом виднелась техническая начинка станции. Прозрачность — это удобно. С одной стороны, напоминает родные трубчатые тоннели, а с другой, позволяет визуально контролировать состояние оборудования. Хотя он во всех этих проводах, блоках и механизмах понимает до обидного мало. Но ему можно, ведь он не какой-то там профильный технарь.

Коридор заканчивался шлюзом смены среды, в который недовольный назначением Патарон без раздумий завёл скафандр. Стоило ему в шлюз зайти, как сразу же схлопнулась запирающая мембрана. Из отверстий на полу начала обильно поступать мутноватая жидкость. В момент, когда она достигла потолка, двери шлюза открылись, пропустив Патарона в заполненное жидкостью резервуар-помещение. Попав в него, он закрепил скафандр на фиксатор и отдал команду на открытие защитной оболочки. Сфера скафандра разомкнулась, выпустив аналитика в естественную среду. Небольшую, изолированную, но такую приятную!

Почти сразу установилось соединение с информационной сетью станции. А ещё спустя пару секунд он почувствовал присутствие другого галаватрона. Тот плавал в противоположной части резервуара, спокойно и по-хозяйски шевеля щупальцами. Стало понятно, что старожил и начальник станции в одном лице ожидает пока новичок освоится и соизволит задать вопросы.

Патарон этим и занялся, а именно, принялся осваиваться. Последствия анабиоза сошли на нет, нервные узлы работали хорошо и ладно. Сознание стало ясным, память услужливой, ткани тела стабильно вырабатывали необходимое для коммуникации электричество. Сгенерировав кожей ключевой сигнал, он подключился к внешним датчикам станции, желая оглядеть окружающий космос.

Подключился и обалдел.

Оптическое зрение галаватронов обладало приличной остротой. Более того, развитая мозговая сеть позволяла без помощи технических средств корректировать искажения, легко переключаясь между подводным и надводным режимом восприятия. Однако, основную массу информации об окружающем мире им поставляла кожа, способная излучать широкий спектр электрических и волновых сигналов. И не только излучать, но и принимать их обратно, моделируя окружение и получая примерное представление о его физических свойствах.

Схожим образом они проектировали свои космические станции и корабли. Напичканные датчиками и камерами, они позволяли воспринимать окружающий космос словно пространство родного озера. Вот и сейчас Патарон как бы стал самой станцией, обозревая с её помощью окружающее пространство. Паря посреди холодного и неприветливого космоса, он узрел свою цель! Узрел и обомлел, ибо истинный вид планеты Алаанхара разительно противоречил описанию из звёздных атласов.

Не было обещанных пылевых шапок у полюсов. Отсутствовали злые вулканы, непрерывно извергающие лаву и наполняющие разряженную атмосферу тоннами пепла. Не наблюдалось никогда не стихающих бурь — сухих и горячих. Не было их и всё тут!

Огромный голубой шар оказался прекрасен. Он смотрел на Патарона зеленовато-жёлтым глазом единственного материка, окружённого россыпью зеленоватых точек — окружающих материк больших островов.

Затрепетав щупальцами от восторга, аналитик торопливо запросил имеющиеся по планете данные. Всё выглядело без пяти минут идеально. Пару сотен лет и планету можно привести в божеский вид. Да какой пару сотен! Тот же кислород в атмосфере вполне удастся сократить вдвое лет за тридцать. Ну а после не возникнет проблем с терраформирующей флорой, что приведёт в порядок химический и биологический состав океана.

«Стоп, но ведь Алаанхара была открыта семьсот двадцать четыре сезонных цикла назад? Так почему, спрашивается, на орбите висит одна единственная наблюдательная станция!» — задал он себе резонный и остужающий восторг вопрос.

— Планета нам недоступна, — почувствовав, что Патарон созрел, телепатически произнёс начальник станции.

Точнее, не совсем телепатически. Галаватроны общались распространяя в водной среде электрический сигнал.

— Что значит, недоступна?

В вопросе Патарона