Гражданская война в Испании. 1936-1939 - Николай Платошкин

После мятежа июля 1936 года ПОУМ сформировал несколько колонн и отправил их на Арагонский фронт. Число сторонников партии росло, хотя, конечно, и не в такой пропорции, как КПИ. Нин стал членом каталонского генералидада (советником по юстиции), но под давлением ОСПК в конце 1936 года покидает свой пост.

Линия ПОУМ, выражаемая через центральный орган партии газету «Ла Баталья» («Битва»), была ультрареволюционной: ПОУМ требовала установления диктатуры пролетариата, образования рабоче-крестьянского правительства, противилась превращению милиции в армию (считая это «разоружением народа»). В общем, можно сравнить требования ПОУМ с НКТ, хотя поумовцы и были против загибов анархистов вроде отмены денег или немедленной ликвидации государства.

С начала 1937 года резко ухудшились отношения ПОУМ с КПИ. Конечно, здесь свою роль играли политика Сталина и начавшаяся в СССР шумная кампания против Троцкого. Но справедливости ради надо сказать, что сам Троцкий давал Москве обильную пищу для критики. В частности, он призывал к восстанию в СССР и свержению предавшей идеалы революции сталинской бюрократии. Лидер IV Интернационала договаривался даже до того, что приветствовал интервенцию против Советского Союза как катализатор внутренних изменений там.

«Ла Баталья» в Испании также публиковала антисоветские материалы, что, естественно, не могло радовать ни испанских коммунистов, ни Москву. Например, 24 января 1937 года «Ла Баталья» напечатала резолюцию Исполкома ПОУМ «против чудовищного преступления, готовящегося в Москве» (имелся в виду процесс против Пятакова, Радека и других). Конечно, с точки зрения справедливости и морали, поумовцы были правы, но в условиях гражданской войны в их стране, когда жизненно важная военная помощь республике шла только из Советского Союза, такая критика била по своим. Ведь в годы Второй мировой войны печать стран антигитлеровской коалиции воздерживалась от критики общественного строя в странах-союзниках, хотя ни Черчилль, ни Сталин не изменили своих диаметрально противоположных политических взглядов. Трудно было даже представить, чтобы Франко позволил прессе в своей зоне печатать какие-либо критические материалы в адрес Германии и Италии, хотя сам «каудильо» не питал больших симпатий к внутреннему устройству нацистской Германии (Гитлер активно преследовал у себя дома католиков, в то время как Франко сделал борьбу за возвращение былого влияния католической церкви в Испании знаменем своего «крестового похода»). Наконец, советская пресса не вмешивалась во внутрипартийную борьбу в Испании, а военные сводки печатала только на основе правительственных коммюнике, зачастую весьма далеких от действительности (например, однажды сводка сообщала об успешном наступлении республиканских войск, в результате которого не было потеряно ни пяди территории!). А газета ПОУМ писала, что корреспондента «Правды» в Испании «Кольцова можно назвать больше, чем мерзавцем — канальей и больше, чем канальей — дураком».

Но если под поумовской критикой внутренней политики СССР была хотя бы какая-то основа, то внешнеполитический курс Советского Союза ПОУМ ругала и по существу неверно. «Ла Баталья» писала, что «Сталин и Литвинов оставили революционный марксизм и впадают в национализм‹…›Для Ленина Лига наций была убежищем империалистических бандитов. Сталин и Литвинов превратились в чемпионов защиты этого убежища бандитов». А 26 января 1937 года центральный орган ПОУМ доказывал своим читателям, что вокруг испанской войны «создалось два блока». Первый в составе Берлин-Рим-Лиссабон-Токио, второй в составе Париж-Лондон-Москва. Причем, второй блок, по мнению ПОУМ, хотя и хочет воспрепятствовать распространению фашизма в Испании, но одновременно абсолютно не желает победы испанской революции. Таким образом, политика СССР, направленная на укрепление сотрудничества с западными демократиями против Гитлера, классифицировалась испанскими троцкистами как предательство мировой революции. Похоже, что поражение пролетариата в Германии так ничему и не научило ПОУМ, которая упорно цеплялась за отжившие, сектантские лозунги, объективно работавшие против республики.

Чтобы еще больше позлить «русских», у поумовцев появилась даже идея… пригласить в Испанию Троцкого и сделать страну базой нового «настоящего» социализма!

К маю 1937 года отношения КПИ с Кабальеро, ПОУМ и анархистами обострились до предела. Достаточно было лишь небольшой искры для открытой вспышки конфликта.

25 апреля 1937 года в каталонском городе Льобрегат был убит лидер ВСТ Каталонии и член ОСПК Рольдан Кортада. Его похороны вылились в грандиозную манифестацию в Барселоне, которую «Ла Баталья» назвала «контрреволюционной». После ареста убийц (оказавшихся анархистами) Генералидад уже в который раз потребовал от ФАИ-НКТ сдать все оружие и распустить свои патрули. В ответ анархисты демонстративно привели свои боевые дружины в состояние повышенной готовности и 28–30 апреля захватили город Оспиталет и береговые батареи Барселоны.

1 мая 1937 года, учитывая напряженность обстановки, ВСТ и НКТ призвали воздержаться от массовых демонстраций. «Ла Баталья» требовала от сторонников ПОУМ не сдавать оружие, быть бдительными и готовыми к «разрушению всех буржуазных институтов». Ей вторил центральный орган НКТ «Солидаридад Обрера»: «Рабочие! Не дайте разоружить себя!». Радио мятежников сообщало о начавшихся в Каталонии массовых беспорядках, хотя пока на улицах было еще спокойно.

1 мая 1937 года президент республики Асанья разговаривал из Барселоны по телефону с правительством в Валенсии, как вдруг его прервал чей-то голос, потребовавший не говорить на данную тему. Это были анархисты, державшие под контролем центральную телефонную станцию (ЦТС) Барселоны (как и другие предприятия Каталонии, она была «коллективизирована»). 2 мая 1937 года Прието, звонивший из Валенсии в генералидад, услышал в трубке, что последнего уже нет и вместо него создан некий «Комитет обороны Барселоны». Засевшие на ЦТС анархисты и раньше по своему усмотрению прерывали телефонные разговоры (даже с испанскими послами за границей), но на этот раз чаша терпения переполнилась.

3 мая генеральный комиссар Генералидада по вопросам безопасности Родригес Сала в сопровождении нескольких десятков бойцов штурмовой гвардии прибыл на ЦТС, чтобы взять ее под контроль. Анархисты (30 вооруженных боевиков с 4 пулеметами) встретили силы правопорядка огнем и последним удалось занять только нижний этаж. ПОУМ, НКТ-ФАИ (местные организации) призвали своих сторонников оказать вооруженное сопротивление и Барселона стала покрываться баррикадами. Многих рабочих троцкисты и анархисты вывели на улицы обманом, заявив, что республиканская гвардия восстала против законного правительства. Вечером барселонское руководство НКТ предъявило Генералидаду ультиматум: немедленно передать посты ответственных за безопасность, оборону и промышленность анархистам и арестовать Салу. Ультиматум был отвергнут и обе стороны начали укреплять свои позиции. Зенитные батареи Барселоны, контролируемые НКТ, были перенацелены на здание Генералидада.

Правительство в Валенсии сразу поняло всю серьезность ситуации (тем более, что радио франкистов не переставало говорить о «национально настроенных» анархистах и поумовцах, поднявшихся против коммунистов и их «французских и русских хозяев») и направило в Барселону 3000 штурмовых гвардейцев и два эсминца. Хотя Кабальеро вел двойную игру. С одной стороны он требовал от Генералидада решительных наступательных действий против НКТ, обещая немедленную помощь, а с другой — конфиденциально сообщил анархистам, что каталонское правительство настаивает на скорейшей присылке войск, но премьер-де против кровопролития. Тем самым Кабальеро хотел спровоцировать жестокие бои между анархистами и Генералидадом (Генералидад опирался, в основном, на ОСПК), чтобы обескровить и коммунистов, и ФАИ-НКТ.