Тайная история Марии Магдалины - Маргарет Джордж

В центре зала, приветствуя гостей, стоял Левий, по обе стороны от него держались его брат Иаков и Иисус. Левий представлял Иисусу каждого, кто проходил мимо, и объявлял гостям:

— Я оставил свою должность и собираюсь уйти с этим человеком.

Первой реакцией всегда была недоверчивая улыбка. Левий начинал убеждать людей в том, что это серьезное решение. Некоторые верили и, заинтересовавшись, начинали допытываться о причинах. Другие просто смеялись и отходили к столам.

Явившись сюда с Петром, Андреем и Иоанной, Мария увидела среди гостей не только Иуду, но и Филиппа. Она обрадовалась ему — выходит, их первоначальная маленькая компания снова в сборе.

Левий нанял музыкантов, но вскоре звучание инструментов потонуло в громких голосах. Интересно, о чем так оживленно беседовали Иисус с Левием? Озирая зал, Мария углядела нескольких мужчин официального вида, которые, потягивая вино, внимательно наблюдали за гостями. Она и ее спутники направились к Иисусу и подошли как раз тогда, когда тот говорил-.

— Левий, в новой жизни тебе понадобится новое имя. Отныне я буду звать тебя Матфеем, что означает Дар Божий. Новоиспеченного Матфея, однако, этот выбор не впечатлил.

— По-моему, имя не самое подходящее, — натянуто отозвался он. — Ты же знаешь, кто я такой — сборщик податей. Мы не можем выступать в суде и даже участвовать в общих богослужениях. Ничего себе, «Дар Божий».

— Говори об этом в прошедшем времени, Матфей, — сказал Иисус. — Это раньше ты не мог. Когда был мытарем.

Матфей обвел взглядом шумных, смеющихся гостей.

— Для них я всегда останусь мытарем, — буркнул он, — Ничто не изменится.

Иисус улыбнулся.

— Я думаю, ты сам увидишь, что это не так. — Он указал на Симона. — Вот Петр — мой камень, моя скала. Ты знаешь, мне нравится давать людям новые имена. Симон говорит, что он тоже не чувствует себя твердокаменным. Но я сказал ему, что он окрепнет, закалится и станет как скала.

— Как настоящий валун, — рассмеялся Петр, похлопав себя по внушительному животу, — Судя по брюху, я на верном пути.

Группа таможенных служащих подошла к Матфею, явно любопытствуя, что же тут все-таки происходит.

— Слушай, Левий, — сказал один из них, — неужели ты и правда собрался оставить свое занятие?

— Правда, — заверил их Левий, а ныне Матфей.

— Прямо так, сразу?

Иисус положил руку на плечо Матфея, почувствовав, что тот нуждается в поддержке.

— Да, — ответил он, — Но все шло к этому долгое время. Марии пришло в голову, что Матфей, должно быть, слышал, как Иисус проповедовал в другом месте. Или, может быть, он лично знал кого-то, кого исцелил Иисус. Не мог же он принять столь серьезное решение в результате всего лишь одного короткого разговора о монете.

— А ты можешь себе это позволить? — резко спросил другой гость, по виду из мытарей. — А что скажет твоя жена? — Он обвел взглядом богато разукрашенный зал, подняв брови.

— Что чувствует облегчение оттого, что мы больше не будем изгоями, какими делало нас мое занятие, — прямо ответил Матфей. — Трудно радоваться достатку, когда люди считают, что каждый медяк, которого ты коснулся, запятнан. Такое богатство не лучше бедности. А порой и хуже.

— Нет ничего хуже, чем быть бедным.

— А, Иуда! Хоть ты ему скажи. — Мытарь кивнул в сторону Матфея.

Иуда взмахнул рукой, приветствуя всех.

— Значит, это твой прощальный пир, Левий! Или теперь тебя нужно называть Матфей? Замечательно придумано, честно тебе скажу. — Он заговорщически наклонился к нему. — А что, твоя жена действительно так считает?

Не успел Матфей ответить, как его брат Иаков обернулся и бросил гневный взгляд на группу веселящихся торговцев. Это были известные жулики, которых не раз штрафовали за использование фальшивых гирь.

— Что за бесстыдство! — воскликнул он. — Эти-то как посмели сюда явиться?

— Эх, если б они одни, — промолвил один из мытарей. — Ты туда посмотри.

Трое самых известных в городе пьяниц, заполучив в свое распоряжение целый бочонок, пили вино прямо из него, не удосужившись перелить в чаши. Компанию пропойцам составляли городские шлюхи в обычных для их профессии ярких нарядах, с обнаженными руками и множеством побрякушек. Тут же вовсю развлекались их закадычные приятели, воры, срезавшие кошельки на рынках.

Старейшины синагоги тоже заметили этих нечестивцев и тут же, шурша жесткими одеяниями, направились к хозяину дома. Подойдя, они вызывающе уставились на Иисуса, но обратились не к нему, а к Матфею.

— Значит, Левий, этот твой гость и есть тот самый человек, который объявляет себя учителем и пророком?

— Он самый, — подтвердил Матфей, — Если бы вы слышали, как он проповедует…

— О его учении мы слышали. Поэтому и пришли сюда — разобраться, что к чему. Но прежде ответь: зачем ты пригласил к себе в дом этих грешников? Ты что, с ума сошел?

При этом они лицемерно умолчали об очевидном факте: мытари считались, пожалуй, не меньшими грешниками, только другого рода.

— Это я пригласил их, — вступил в разговор Иисус, — Сказал, что6ы приходили. — Он посмотрел на Матфея. — Ты пригласил своих друзей, а я своих.

Старейшины уставились на него в хмуром недоумении.

— Зачем? Скажи нам, раз ты учитель, зачем тебе связываться с такими отбросами? Ты ведь знаешь, что грязь пятнает всех, кто с ней соприкасается. Этот принцип лежит в основе наших обрядов, всего, что касается купания и еды. И ты, конечно, не можешь не понимать, что это подрывает доверие к твоим… проповедям, что бы ты ни прооведовал.

— Я пригласил их сюда потому, что проповеди куда нужнее грешникам, чем праведникам. В лекаре нуждаются больные, а не здоровые.

Эти слова вызвали еще большее неодобрение.

— Похоже, — заявил один из старейшин, — это ты больше всех нуждаешься в лекаре. В лечении Торой. Законом!

Подошел римлянин, центурион, который вел дела с Матфеем и считался его другом. Благочестивые старейшины, подобрав полы, поспешили бочком удалиться, наградив Матфея и Иисуса злобными взглядами и досадуя, что их упреки не достигли цели.

— Как же таможня будет теперь обходиться без тебя… и тебя? — спросил римлянин у Матфея и Иакова.

— Ну, на наши места желающие найдутся, — ответил Матфей. — Обычно должности мытарей продают с публичных торгов.

— Тебя никто не сможет заменить, — посетовал римлянин.

— Ты всем так говоришь, Клавдий, — прямо, но без сарказма сказал Матфей, — Ну а я буду скучать по тебе — особенно по твоим комплиментам.

— Ты приобретаешь умного человека, — сказал Клавдий Иисусу. — Он усердный, у него прекрасная память, отлично разбирается в деталях… не знаю, правда, что ты ему собираешься поручить. Что у тебя за… организация?