Эра цепей - Антон Гудой

Цацатом, который спешно рассказывал тому о его обязанностях. — Запрет на ношение оружия от господина Карамаха все еще действует, поэтому меч тебе не вернут.

— И как я должен ее защищать? — горько усмехнулся юноша.

— От кого же? — Цацат, казалось, искренне удивился. — Ты, кажется, не понимаешь. Госпоже не требуется защита, все это лишь формальности. Скорее она защитит тебя в случае нападения, а не наоборот.

— Она не выглядит настолько сильной.

— Макияж и хорошие манеры, — вздохнул дворецкий, заводя юношу в одно из помещений на нижнем этаже шпиля. — И капелька магии.

За дверью узкий коридор превратился в большую, широкую площадку под дворцом, усеянную толстыми каменными колоннами. На каждой из них виднелись в полумраке символы, значения которых Келеф не знал, а между ними гнездились многочисленные паланкины самых разных форм и видов. Здесь были и простые, прогулочные паланкины без стен, и закрытые, и даже те, что напоминали собой транспорт, на котором в самом начале своего пути юноша сбежал от Гидона и его приспешников — в самом низу конструкции таких паланкинов были толстые крепления для цепи, которой он приковывался к тайнагу для погружения под воду.

Сейчас готовили не самый роскошный, а скорее практичный закрытый паланкин из темного дерева. Возле него уже выстроились воины такурата в длинных синих халатах, с простым, походным оружием и в огромных конусовидных шляпах из краки, напоминающих сверху раскрытые зонты.

— Будешь идти рядом с паланкином, вот тут, — Цацат, резко взмахивая руками, возбужденно указывал юноше на его место. — Просто идти, и если госпоже что-нибудь будет нужно… Госпожа Рина, лазурюшка наша!

Когда девушка стала, в сопровождении нескольких человек, спускаться по винтовой лестнице к ангару паланкинов, Цацат, бросив Келефа, тут же побежал к ней, перебирая короткими ногами. У собакоголового в очередной раз промелькнула в голове глупая мысль о том, что, возможно, этого мужчину держат здесь не только из-за его хватки и способности предугадывать нужды живущих в доме, но и просто из-за смешной, напоминавшей пингвина походки.

— Все готово, дядя Цацат? — мило улыбнувшись, спросила девушка.

— Конечно-конечно, прошу, прошу! — поклонившись, он галантно пригласил ее пройти к снаряженному паланкину, возле которого воины склонились в приветствии перед госпожой.

Келеф повторил их жест, поклонившись, но, как и прежде, не смог заставить себя опустить голову, разглядывая свою хозяйку. Все же нечто странное ощущалось в том, как она выглядела и как себя вела. Как и прочие потребители миама, она была человеком лишь на словах, а на деле разительно отличалась от того же Келефа. Но, что самое удивительно, уловить точную причину такого ощущения было крайне сложно: то ли слишком уж детское для ее возраста лицо, то ли слишком гладкая кожа… А может, и то, то. Впрочем, наверняка были и другие детали, которые Келеф пока не смог разглядеть.

— Открой дверь! — шикнул на юношу, выводя его из транса, лакей.

Встрепенувшись, он поспешил отворить дверцу паланкина. Небольшая ступенька выпала наружу, подчиняясь действию незатейливого механизма, и девушка, приподняв полы длинного голубого платья, поднялась внутрь. Келеф закрыл дверь, ступенька вернулась на место, и носильщики медленно, аккуратно подняли паланкин.

Оглянувшись в последний раз перед выходом, Келеф увидел, как Цацат, наигранно нахмурившись, показывает ему кулак, будто бы говоря, чтобы тот чего не удумал. Невольно он улыбнулся такому жесту и, закрепив нитью под подбородком конусовидную шляпу на голове, поспешил вслед за паланкином, держась рядом с дверью, как и приказал Цацат.

На выходе из верхнего шпиля двое стражей поспешили открыть массивные ворота, пропуская процессию. Они вышли наружу, на улицы города, пока еще верхнего, где тесно жались друг к другу богато украшенные дома особо зажиточных горожан, редкие ремесленные мастерские и все мыслимые заведения, которые могли бы понадобиться хозяевам такурата здесь, в шаговой доступности. Воины, защищавшие паланкин спереди и сзади, шли четким, поставленным шагом в ритме, который Келеф повторить не