Агентство «Томпсон и K°» - Жюль Верн

Алиса, не будучи в состоянии понять происходившее, обернулась к Роберу с вопросом на устах. Но она не имела времени задать его.

Точно смерчем, павильон был снесен, и люди вихрем ворвались в него. Увлекаемая Робером, который тотчас же удалился в тень, Алиса очутилась среди других женщин каравана. Все они были тут, в том числе и Долли.

Впрочем, скоро Робер вернулся, сопровождаемый капитаном Рожером де Соргом и всеми другими потерпевшими кораблекрушение.

Через полчаса, собрав всех своих людей, поставив часовых, приняв все предосторожности против возвращения мавров, к группе освобожденных пленников подъехал на коне французский офицер. Радостная улыбка победы играла на его губах при ярком лунном свете; он поклонился дамам и, обращаясь прямо к Роберу, весело заявил:

– Мавры рассеяны, милостивый государь!

Победным натиском французских солдат, в сущности, заканчивается история путешествия, организованного агентством Томпсона.

Впрочем, переход до Сен-Луи был тяжел и мучителен, хотя добыча, отбитая у мавров, и позволяла в значительной степени смягчить его. На верблюдов, оставшихся во власти победителей, нагрузили все бочки с водой с «Санта-Марии» и, по мере того как вода эта истощалась, – на этих верблюдах везли женщин и больных. При таких условиях относительного комфорта Хамильтон и Блокхед вскоре восстановили свое здоровье и обнаружили прежний характер: один – оптимиста, другой – брюзги.

Между путешественниками Джек Линдсей, к счастью, явился единственной жертвой, павшей в этой короткой стычке. Так как обстоятельства, сопровождавшие его смерть, остались неизвестны, то не было недостатка в выражениях сочувствия миссис Линдсей как родственнице покойного.

Никто из туристов не был задет пулями мавров, а потери французского отряда сводились к двум солдатам, настолько легко раненным, что через три дня после схватки они могли возобновить службу.

Караван потерпевших кораблекрушение, под начальством капитана Пипа, оказал ценную помощь маленькому отряду французских солдат. Все бросились в разгар схватки – Робер, Рожер де Сорг, Бекер, Пипербом, преподобный Кулей, даже одержимый сплином Тигг, пыл которого был особенно замечен. К чему, однако, так горячо защищал он свою жизнь, которую считал ненавистной?

– Ей-Богу! – не мог удержаться Бекер на другой день после битвы. – Надо признаться, что, хотя вы и не дорожите жизнью, но вы славно дрались. Однако случай был очень благоприятный, чтобы избавиться от нее!

– А почему бы мне, черт возьми, не дорожить жизнью? – спросил Тигг, обнаруживая живейшее удивление перед таким вопросом.

– А я почем знаю. Мне неизвестно, какие там у вас причины, но полагаю, что они были достаточны в тот день, когда вы вступили в клуб самоубийц.

– Я!

Бекер, изумленный, в свою очередь, взглянул на своего собеседника с большим вниманием, чем обыкновенно, и должен был признать, что мясистые губы, смеющиеся глаза, все лицо Тигга с его мягкими уравновешенными чертами не имело в себе ничего мрачного.

– Как же, – продолжал он, – однако верно, что вы намеревались покончить жизнь самоубийством?

– Никогда!

– И что вы член клуба самоубийц?

– Да это вздор! – воскликнул Тигг, удивленно озирая своего собеседника.

Бекер успокоил его, рассказав, каким образом и в силу каких обстоятельств между туристами укрепилось высказанное им убеждение. Тигг страшно хохотал.

– Не знаю, – сказал он, – откуда газета почерпнула эти сведения и кто значился под буквой Т. Верно лишь то, что это ко мне не относится, так как я намерен дожить до ста десяти лет, и даже больше.

Объяснение это, разглашенное Бекером, очень позабавило весь караван. Только мисс Мэри и мисс Бесси Блокхед, казалось, приняли сообщение с разочарованием и скрытым недовольством.

– О! Мы хорошо знали, что этот джентльмен… – отвечала мисс Мэри своей матери, которая сообщила ей эту новость.

– …обманщик, – закончила мисс Бесси, презрительно сложив свои губки.

И обе девицы направили взгляд, лишенный уже всякого расположения, на прежний предмет своей привязанности, который в этот момент был занят в сторонке оживленным разговором с мисс Хамильтон, несомненно, уверяя ее в том, что жизнь станет ему ненавистна, если он не сможет посвятить ее своей возлюбленной. Но было бы совсем невероятно, чтобы мисс Маргарет довела его до такой крайности… Это было сейчас же заметно по тому выражению лица, с которым она его слушала.

Кроме девиц Блокхед, все, следовательно, чувствовали себя более или менее счастливыми, что было вполне естественно после того, что им пришлось пережить. Робер жил своей любовью к Алисе, Рожер смеялся с утра до вечера с Долли, Бекер весело похрустывал суставами, преподобный Кулей посылал небу признательные молитвы, Ван Пипербом из Роттердама ел. Среди веселых лиц только два человека оставались грустными.

Один с озабоченным видом ходил, думая о своей исчезнувшей сумке. Другой, лишенный обычной порции выпивки, удивлялся тому, что не пьян, и полагал, что что-то неладное творится на свете и что земля уже более не вращается… Первым был Томпсон, вторым – Джонсон.

Томпсон мог бы попытать счастье. Джонсон, наверное, вознаградил бы его за потерянную сумку, будь у него запас напитков, столь дорогих сердцу этого пьяницы. К сожалению, у купца не было товару, так как начальник французского эскорта не включил алкоголь в число предметов, перевозку которых он считал необходимой.

Джонсон вынужден был, следовательно, лишить себя любимых напитков на двадцать дней, требовавшихся для достижения Сен-Луи. Но зато как он вознаградил себя! Едва очутившись в городе, он оставил спутников и вечером встретившие его убедились в том, что он добросовестно наверстал потерянное время.

Это обратное путешествие прошло, если и не без трудностей, зато и без опасностей, под защитой французских штыков. Ни одного происшествия не случилось за время этого путешествия в триста пятьдесят километров через Сахару.

В Сен-Луи не было недостатка в съестных припасах, и все встретившиеся там европейцы старались оказать всяческое внимание туристам, претерпевшим столь жестокие испытания. Но они спешили вернуться на родину, к своим семьям, и вскоре удобный почтовый пароход увез клиентов агентства Томпсона, равно как и самого несчастного администратора.

Меньше чем через месяц после того, как туристы так счастливо ускользнули от мавров, все они благополучно высадились на берегах Темзы.

Томпсон в эту минуту испытал истинное удовлетворение. Он избавился от Пипербома. Кроткий голландец, впечатлений которого никто никогда не знал, оставил своего администратора, как только очутился на лондонской мостовой. С чемоданом в руке, он исчез в первой же улице, унося с собою свою тайну. Следуя его примеру, рассеялись и другие туристы, возвратившись к своим делам или к своим развлечениям.