Блеск и нищета шпионажа - Михаил Петрович Любимов

разведки не путем вылизывания нежных мест у руководителей ЦК и КГБ. Старый фронтовик, невозможный куря-ка, знаток виски и коньяков, отъявленный матерщинник, человек с тяжелым и властным характером, Боб, как его называли между собой, всегда считался в разведке волком с мертвой хваткой, лично завербовавшим не одного ценного агента.

Таких боевых оперативников с независимыми суждениями, резавших правду-матку в глаза, Крючков и иже с ним держать около себя опасались, поэтому Соломатина постоянно изгоняли из Центра на передовые рубежи.

Именно Борис Соломатин, резидент КГБ в Вашингтоне, и спустился на беседу с Уокером. Опытный разведчик действовал решительно, тут же вручил ему как аванс три тысячи долларов и разработал условия связи.

Для этого нужна была смелость: ФБР не раз засылало в посольство провокаторов, правда, бывали и случаи, когда приходили предлагающие секреты доброжелатели, которых принимали за провокаторов и выставляли на улицу. Кое-кого из них даже арестовало ФБР.

— Сначала я думал, что это шиз, — говорит уже отставной генерал Соломатин, утопая в клубах сигаретного дыма, — но когда он предъявил ключевые таблицы к шифровальной машине KL-47 и удостоверение личности, я понял, что имею дело с серьезной птицей. Прежде всего нужно было обезопасить его от ФБР, следившего за посольством…

Беседа продолжалась около часа, затем на Уокера надели пальто и шляпу, вывели во внутренний дворик, положили на заднее сиденье машины, куда уселось еще двое наших, и, покрутившись по городу, высадили в укромном месте.

Вербовка шифровальщика — высший пилотаж в разведке, перехватывать и читать телеграммы противника, постоянно меняющего шифры, — это знать все политические и военные секреты, всю систему коммуникаций. Вербовка — это главное, все остальное уже хорошо отработано, все остальное — дело техники, требующее четкости: Уокер привозил в тайники под Вашингтоном секретные материалы и забирал деньги.

Вербовка — главное, но еще главнее чиновничьи интриги: в результате многолетней работы с Уокером пять человек получило Героев Советского Союза, не говоря уже о горах боевых орденов, ключевая же фигура, его вербовщик Соломатин, получил, как говорится, фиг с маслом.

Долларов на Уокера не жалели, истратили многие сотни тысяч, материалов он приволакивал кипы, и если учесть, что данные об американских шифрах и шифровальных машинах всегда можно использовать для вскрытия других американских шифров, то его информацию просто невозможно оценить.

По собственной инициативе после ухода с флота в 1976 году он завербовал Витворта, за что тут же получил втык от КГБ. Кто такой Витворт? Ценному агенту, который сам поставляет первоклассную информацию, запрещено вербовать других: это может поставить под удар его самого. Но Витворт оправдал себя и передавал материалы почище, чем его вербовщик, и не только шифры и другие секретные документы, но и чертежи последних моделей шифровальных машин, что возносило его на эльбрусы шпионажа.

Уход Витворта в отставку в 1983 году сильно ударил по Уокеру, единственным реальным источником дохода оставался его сын Майкл, поэтому агент искал новых кандидатов на вербовку.

КГБ работал с Уокером не только через тайники, проводились и личные встречи, на которых его воспитывали, прививали навыки проверки, инструктировали по вопросам безопасности, но делали это не в США, а в Касабланке, а затем в Вене, куда он специально вылетал.

Как Уокер не провалился раньше, известно лишь Богу, за долгие годы накопилось много проколов, и главное, в тайну были посвящены все члены семьи — именно этот топор в конце концов и сработал.

Американское правосудие только на словах самое справедливое и либеральное, на деле же впаивают так, как у нас и не снилось.

Витворт отрицал свою вину, но против него свидетелем ФБР уговорило выступить Джона Уокера, пообещав ему за это всего лишь пожизненное заключение, а сыну — 25 лет. Уокер сделал это с превеликой радостью, особенно когда узнал о письме Руса.

В результате запиравшегося Витворта приговорили к 365 (!) годам тюрьмы и 410 000 долларов штрафа (самый долгий срок в истории шпионских процессов). Правда, суд дал ему право на освобождение досрочно, но только через 60 лет, когда Витворту стукнет 107.

Майкл Уокер получил 25 лет без права досрочного освобождения (после расследования оказалось, что он передал папе 1500 секретных документов), Артур Уокер на суде ни в чем не признался, обвинение базировалось на догадках Барбары и Лауры, однако за свое запирательство Артур получил три «пожизненных срока» плюс 40 лет — в назидание всем любителям торговать секретами. И это при таких хлипких доказательствах!

Главный же герой — Джон Уокер не отрицал своей вины и был осужден на пожизненное заключение.

Поучиться бы администрации США у наших властей, которые после окончания «холодной войны» взяли и выпустили всех американских шпионов!

Россия всегда впереди планеты всей.

Шифровальщик-предатель Виктор Шеймов

И вот наступило 31 октября 1979 года, через день он возвращался из Варшавы в Москву.

Киносеанс в советском культурном центре начинался в 17.30 и кончался в 19.15, в город за покупками он вышел в 16 часов вместе с офицером безопасности — по инструкции выходить одним из здания посольства шифровальщикам запрещено.

В магазине Виктор Шеймов купил себе берет и длинный шарф, забрал в аптеке новые темные очки, заказанные якобы для отца, в кармане у него лежали плоскогубцы и напильник.

Когда он заметил своему сопровождающему, что намерен сходить в кино, к его ужасу, офицер безопасности высказал такое же желание.

Это усложняло операцию, тем более что страж советской колонии был большим спецом по невозвращенцам: однажды в Женеве какой-то доверчивый профессор, сидевший с ним в машине, вежливо попрощался и заявил о намерении попросить политического убежища.

Наивный бедняга, конечно, не подозревал, что его духовник тут же даст ему по голове гаечным ключом, затем скрутит окровавленного человека, доставит в посольство и вместе с коллегами запихнет на ближайший рейс «Аэрофлота», отлетающего на любимую родину. Правда, швейцарцы этого не перенесли и бдительного главного героя пришлось отправить подальше от скандала в дружескую Польшу, где только сумасшедшие просили политического убежища.

Болтаясь по магазинам, Шеймов провел небольшую подготовку: пожаловался офицеру на расстройство желудка из-за несвежей пищи, тезис был воспринят с энтузиазмом: эти гады-поляки всегда кормят нас дерьмом!

В наш культурный центр при посольстве он пришел пораньше, повертелся, показался, кому мог.

В 17.25 толпа советских граждан пошла в зал, держались все вместе. Виктор, переговариваясь со своим коллегой — шифровальщиком посольства, пропустил вперед офицера безопасности и внезапно уронил зажигалку. Искать в толпе было глупо и бесполезно, он бросил коллеге: «Я сейчас к вам подойду!» — потоптался на