Коварная ложь - Паркер С. Хантингтон

Сломанный нос, ребро и нога.

Трещина в ключице.

Вывих плеча.

Шрам на лбу Эйбла, над которым мне нравилось ухмыляться.

Нэш пытался сказать копам, что это был он, но я всегда думала, что он прикрывал брата.

– Это был ты? – прошептала я ему.

Нэш кивнул. Один раз.

Напряжение в мышцах шеи. Готовность к драке не исчезла. Руки были сжаты в кулаки. Кровь стекала по его виску. Над глазом виднелась рана, которая, как я поняла, к завтрашнему дню почернеет и станет фингалом.

Этот воин с порезами, синяками и шрамами на груди сражался за меня.

– Почему? – Бетти и Рид не заметили моего бормотания.

Нэш, тем не менее, не сводил с меня взгляда.

– Он обидел тебя.

«Это не зашло далеко», – хотела возразить я, но знала, что для Нэша не было никакой разницы.

– Почему ты дал Риду ударить себя?

– Ему это было нужно.

Можно ли быть еще более самоотверженным?

Возможно, в такой позиции был изъян.

У Нэша был острый язык, отсутствие фильтров и сверхъестественная способность определять, что нужно сказать, чтобы вывести кого-то из себя. Он отталкивал людей, не позволял приближаться к себе и не испытывал страданий по поводу своего вечного отшельничества.

Одновременно с этим он отдавал так много себя и единственное, что хранил, – поцелуй, но и тот я забрала у него. Его прошлое было полно самопожертвования, и, вероятно, таково было и его будущее. И это было очень похоже на Нэша: причинить кому-то боль, чтобы исцелить его.

Люди измеряют любовь тем, сколько получает тот, кого любят, но я измеряю ее тем, сколько отдает любящий. Никто в истории вселенной никогда не любил и не будет любить сильнее Нэша Прескотта.

Моего злодея.

Моего рыцаря.

Моего принца.

Моего Бена.

Я должна была сказать ему.

– Я в порядке, ма. Не беспокойся об этом. – Нэш бросил окровавленную тряпку в мусорное ведро, поцеловал Бетти в лоб и притянул ее к себе, чтобы обнять.

– Ты уверен, детка?

– Правильно, – Рид прижался к Бэзил, которая сунула руку в его задний карман, – побалуй его еще немного, ма. Молодец.

Они проигнорировали его.

Рид выругался, схватил свой телефон и ключи и обнял Бэзил рукой за плечи.

– Извини, что испортил тебе завтрак, ма. Мы с Бэзил должны идти. Вернемся позже, но я не думаю, что мы успеем на проповедь пастора Кена.

Бетти повернулась к нему.

– Все в порядке, детка. Стены больницы слышали больше искренних молитв, чем церковь Истриджа. Мы можем позже заглянуть в детское отделение и оставить там несколько плюшевых мишек.

– Звучит неплохо, ма.

Рид взглянул в глаза Нэшу, прежде чем поцеловать Бетти в щеку. Я проводила его до двери, удивленная тем, что Бэзил вскинула плечо в мою сторону, как будто говоря: «Мальчики, ну что тут можно сделать?»

Я сунула руки в карманы после того, как Бэзил отошла в уборную.

– Ты злишься на меня?

На секунду лицо Рида исказила ярость. Потом он вздохнул и заключил меня в объятия.

– Нет, но я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Нет.

– Понятия не имею, о чем ты. – Я лениво улыбнулась ему и опустила лоб на его плечо.

У меня не было возможности оплакать мечту обо мне и Риде, вырыть могилу и написать над ней «дружба». На самом деле я должна была сделать это много лет назад, когда переспала с Нэшем. Но, стоя в объятиях Рида, я поняла, почему мне так и не пришлось сделать это.

Мое сердце не трепетало в своей клетке.

Мое тело не содрогалось дрожью.

Я хотела понять его, но не стремилась к этому.

Я чувствовала себя любимой, но не влюбленной.

Он просто… Рид Прескотт.

Мой лучший друг.

Ничего больше.

Единственный мой лучший друг.

Я сжимал в кулаке кучу косяков.

Я выудил их из сумки Рида перед тем, как он ушел, просто чтобы расплатиться с ним за удар. Прислонившись к капоту своей машины, я наблюдал, как Эмери провела пальцами по массивным двойным воротам поместья Уинтропов.

Она склонила голову, изучая их высоту.

– Какова вероятность того, что нас арестуют за нарушение границ собственности?

Запах травки щекотал ноздри. Я вытащил косяк из сумки, а все остальное забросил в открытое окно машины.

– Учитывая, что сегодня – Четвертое июля, а Истридж так же коррумпирован, как выборы в Северной Корее, абсолютно никакой.

Я забыл упомянуть, что был владельцем участка площадью шестьдесят один акр. Плата за содержание и уборку помещений автоматически списывалась с одного из моих персональных аккаунтов.

Больше я никаких усилий по поддержанию поместья в порядке не прилагал.

Эмери указала подбородком на косяк, зажатый между большим и указательным пальцем.

– Ты закуришь его?

Половина моего чертова лица пульсировала, но я игнорировал это.

– Нет.

– Почему нет?

– Мне казалось, развращать тебя будет веселее, мисс Уинтроп, – солгал я. Потому что это было действительно весело, а она любила авантюры и борьбу ради чего-то больше, чем просто борьбу ради борьбы.

Ее глаза, голубой и серый, блестели вызовом. Два пальца провели по футболке до края джинсов и скользнули внутрь.

– Тебе это нравится?

Я сглотнул, отследив путь ее пальцев.

– Да.

Она оттянула край, показав мне фрагмент гладкой кожи.

– Сколько нужно сил, чтобы не соблазниться этим?

– Мать твою, все.

Бросив незажженный косяк, я растоптал его каблуком.

– Мы вламываемся или нет? Я начинаю думать, что ты слишком ванильная для криминального образа жизни, малолетка.

Эмери одарила меня своим смехом, таким, мать его, чистым, что он проник мне прямо ниже пояса. Она пожевала нижнюю губу и, бросив на меня последний взгляд, полезла на забор.

Если бы я прижал ее к воротам и жестко трахнул, она, вероятно, молила бы, чтобы я трахал ее жестче. Она смотрела на меня такими глазами с тех пор, как я позволил Риду сорвать злость на своем лице. Голубым – потемневшим. Серым – разгоревшимся.

Они говорили все, что она никогда не скажет.