Кровь титанов - Вячеслав Шалыгин

То, что Зевс оказался Алексею прямой родней, объясняло многие странности сложившихся между ними взаимоотношений. Лидер олимпийцев хотел, чтобы его сын сражался за правое дело, и отца трудно было за это осуждать. Единственным, чего не мог принять Туркин, была несвоевременность. Зевсу следовало задуматься над вопросами вселенской справедливости гораздо раньше, когда Алеша ещё не стал кадетом, а был действительно его сыном. Теперь, спустя тридцать пять лет, кроме уз крови, их не объединяло ничто. Туркин вырос и сформировался как личность в условиях, принципиально отличных от тех, в которых жид Зевс. Алексей стал верным и преданным ордену Воином, настоящим титаном, и уже ничто не могло сбить его с выбранного однажды жизненного пути. Его отец остался в прошлом, за гранью воспоминаний. Зевс опоздал, а орден не прощал опозданий. Воин Туркин был одним из лучших представителей ордена, а значит, всегда поступал так, как было записано в уставе или передавалось в форме устных традиций.

Челнок мягко коснулся стыковочного узла, и в шлюз с шипением ворвался воздух. Алексей уверенно шагнул на приемную площадку, но тут же отступил обратно. В стене модуля, чуть выше его плеча, вспыхнула маленькая синяя звездочка, а через мгновение раздался негромкий взрыв. Прием на рембазе оказался более чем горячим и радушным. Туркин приготовил к стрельбе «Брагина» и одним мощным прыжком пересек площадку. В ответ на его маневр по стене пробежала целая цепочка микровзрывов, но Воин двигался быстрее, чем успевал отреагировать неизвестный стрелок. Оказавшись у входа в главный коридор модульной базы, Алексей на мгновение остановился и дважды выстрелил в ту сторону, откуда по нему вели огонь. Промахнуться с такого расстояния было нереально, и пара охранявших стыковочный модуль солдат повалилась на пол с пробитыми лбами. То, что рембаза занята противником, не стало для Туркина неожиданностью, хотя в глубине души он надеялся обойтись без напрасных жертв. Видимо, приказ Зевса о перемирии не успел попасть во все подразделения его армии. Сориентировавшись в планировке помещений, Алексей перешел в ускоренный боевой режим и двинулся к доку под номером сто. Почему он идет именно к «сотому», знала лишь его хваленая интуиция, ведь этот модуль предназначался для ремонта малых судов и ничего особо интересного в нем быть не могло. Когда Воин оказался перед входом в нужный отсек, его снова атаковали. Без защитного поля ввязываться в перестрелки было опасно, но у Туркина не оставалось выбора. Он ловко увернулся от нескольких вполне предсказуемых залпов и выстрелил в ответ. Судя по снаряжению и загорелым обветренным лицам, солдаты были марсианскими десантниками, и справиться с ними для Алексея не составило никакого труда. Марсиане слабо разбирались в тактике боя внутри космических объектов и, вместо того чтобы маневрировать, не давая противнику прицелиться, залегли. Идеально прямой, лишенный выступов или ниш коридор базы был прекрасно простреливаемой «местностью», и потому, после длинной серии импульсов из пистолета Туркина, десант так и остался лежать на молочно-белом полу. Расправившись с врагами, Алексей вернулся к двери, но та оказалась заблокированной и наотрез отказывалась подниматься вверх, как это предусматривалось отпирающей системой. Вычислять нужный код Воину было некогда, и он решил проблему по-другому. Поскольку дверь не была украшена лазерной надписью «аварийный режим», чтобы поднять её, Алексею следовало приложить усилие всего лишь в полтонны. Туркин сунул пистолет за пояс и ухватился за нижний поручень, предназначенный как раз для выхода из таких экзотических ситуаций. Когда дверь вползла в нишу на максимальную высоту, щелкнул механический замок и проход в сотый модуль оказался совершенно свободен. Если, конечно, не учитывать того, что большая часть пространства дока по ту сторону двери была занята шагающими стрелковыми автоматами. Боевые роботы этой модификации были достаточно медлительными машинами, но этот недостаток компенсировался их количеством. Потратив на идентификацию пришельца почти четверть секунды, автоматы выстроились в линию и дали дружный залп.

Опережая шквал огня буквально на микросекунду, Алексей сделал шаг назад в коридор и рухнул навзничь, одновременно стреляя в удерживающий дверь замок. Лавина импульсов пронеслась в каком-то сантиметре от лица и груди Воина. Но поскольку все роботы стреляли исключительно в одной плоскости, кроме кратковременной слепоты от ярких вспышек, Туркину не грозило ничего. Освобожденная от фиксатора створка, словно гильотина, упала на прежнее место и приняла на себя следующий залп. Обращенная к Алексею поверхность стальной преграды раскалилась до темно-вишневого цвета, но устояла.

Прямой путь в модуль был для Туркина явно закрыт. Воин заставил свою память ещё раз обратиться к план-схеме ремдоков и довольно быстро вспомнил, что любой отсек станции достаточно сильно зависит от центрального блока, а значит, в него можно проникнуть через множество вспомогательных шлюзов, тоннелей подачи воздуха, технических переходов и прочих весьма удобных лазеек.

Алексей разыскал в полу едва заметный контур технического люка и спустился в идущий ниже основного коридора ремонтный тоннель. На выходе из этой невысокой гибкой трубы его тоже поджидали, но на этот раз не автоматы, а все те же марсианские десантники. Для стрельбы позиция Туркина была крайне неудобной, потому он решил вновь воспользоваться «джокером». Об этом тайном таланте Воина не знал почти никто, даже Иван, поскольку за всю жизнь Алексею приходилось применять его не больше десятка раз. Впервые это случилось на полуфинале в Академии, когда Туркин внушил своему оппоненту мысль о том, что его горячо любимая невеста ему неверна, и расстроенный курсант допустил грубую ошибку. Прием был не самым честным, но в тот момент в голове Алексея не было никаких мыслей, кроме навязчивой – победить любой ценой! Кроме того, как выяснилось впоследствии, оппонент Туркина и сам пытался воспользоваться для победы подобным даром. На экзамене это у него не получилось, но наличие особого таланта все же повлияло на дальнейшую карьеру курсанта Попова, и вместо полного «ластика» ему досталось довольно удачное назначение в контрразведку. Удачное, конечно, с точки зрения прочих заваливших полуфинал ребят, но не Алексея. Он не любил контрразведку и прочие секретные службы. С предубеждением он относился даже к Воинскому спецподразделению примерно похожего назначения. Твердо решив, что такая карьера не для него, Туркин зарыл этот талант в самые глубинные слои сознания и поклялся больше никогда им не пользоваться. Совсем недавно клятву пришлось нарушить, но на то у Воина были достаточно уважительные причины.

Промелькнувшие в голове размышления вытолкнули на поверхность довольно неожиданную мысль. Если бы Громов или Диктатор задумались над тем, что часть Воинов имеет зачатки такого опасного таланта, как дар внушения, им не пришлось бы сейчас прятаться в подвалах. Ведь любому разумному человеку должно быть понятно, что многократно подтвержденная тенденция просто обязана воплотиться в правило. Рано или поздно. Например, в следующем поколении. Предугадать талант Ивана и его сверстников при таком подходе было бы несложно. Этого следовало просто захотеть. Не смотреть на происходящие в титанах изменения сквозь пальцы, а бить тревогу и принимать меры. Теперь, конечно, все эти рассуждения не стоили потраченной энергии, но «джокер» Туркину пришелся весьма кстати. После Академии Алексей пользовался им редко, но почти всегда скрытый дар приносил ему весьма ощутимую пользу. Последний раз Воин вынимал «джокера» из рукава в момент побега из бункера, когда нейтрализовал сопровождение Габриэллы, внушив солдатам, а что на площадке перед телепортами не происходит ровным счетом ничего. Будь в добром здравии симбионт) Алексея, этот раз мог стать действительно последним – «джокер» вызывал у Воина сильнейшие приступы головной боли, – но, не имея дополнительной силовой защиты, Туркин был вынужден пускать в ход все подручные средства.