Прощай, Нью-Йорк? - Светлана Бланкина

вдруг случилось? Ведь ещё позавчера Джек не скрывал своей ненависти ко мне, он… действительно, по-настоящему ненавидел меня и даже запретил приближаться к его сыну, а сейчас… сейчас он просит меня вернуться к нему.

— Ты же его не любишь… если бы любила, то не играла бы на публику, если бы ты любила этого… Брайана, — морщится Джек, не сводя с меня взгляда, — ты бы сейчас была с ним, а не со мной и твоя рука была бы сейчас в его руке, а не в моей.

Между нами повисает недолгое молчание и я, кажется, схожу с ума… О какой игре на публику он говорит? Джек что-то знает? Я не понимаю…

— Разорви помолвку, Клэр, я разведусь с Молли…

— Нет! — наконец, придя в себя, обрываю его я, отдёрнув свою руку. — С чего это вдруг, Джек? — спрыгиваю со стола я и, обойдя Джека, отхожу за диван на безопасное от него расстояние. — Ты же ненавидел меня, ты же… ненавидел меня, Джек! — искренне ничего не понимаю я. — И почему ты вдруг решил, что я играю на публику? Почему ты вдруг решил, что я не люблю человека, за которого собираюсь выйти замуж?

— Да ладно, Кларисса! — смеётся Джек. — Все вокруг думают, что у вас с Брайаном всё отлично, вы этакая безупречная, влюблённая пара, но, пожалуйста, я тебя умоляю, хватит разыгрывать этот дешёвый спектакль, на который ведутся только те, кто тебя совсем не знает! — вдруг говорит он. — Или же ты, Кларисса Олдридж, действительно любишь Брайана, а ещё пять минут назад ответила на мой поцелуй? Ты же ответила мне, Клэр, ты ответила мне, а не оттолкнула меня.

Джек выдерживает на мне внимательный взгляд, он пытается понять, почему я вру, но я не могу… он ничего не должен узнать.

— Зачем ты врёшь мне, Клэр? Зачем ты… пытаешься обмануть меня? Ради чего? — будто отчаявшись, тихо спрашивает Джек. — У вас с Брайаном договор? Контракт? Политический Брак?

Я не выдерживаю и усмехаюсь и, наверное, это и становится моей ошибкой, я бы могла уцепиться за его слова, за его догадки пусть и неверные, и таким образом обмануть Джека, согласиться с ним и уберечь его от неприятностей.

— Зачем ты это делаешь? — беспомощно выдыхаю я, пытаясь перевести тему нашего разговора, но думаю, Джек всё равно от своего не отступит. — Ты же ненавидишь меня и этому есть веские причины, так почему ты вдруг возвращаешь мне всё мое прошлое и… просишь меня вернуться к тебе? Для чего всё это или ты просто… врёшь мне? Но зачем, Джек? Ты хочешь, чтобы я почувствовала ту боль, что почувствовал ты, когда я уехала? Не сомневайся, я уже давно её почувствовала.

— Да, Клэр, я ненавидел тебя и, клянусь, я всё ещё тебя ненавижу! — спокойно выслушав меня до самого конца, вдруг срывается Джек, и я буквально вижу разжигающуюся злость в его глазах. — Но я ненавижу тебя, потому что это ты заставляешь меня ненавидеть тебя! Я ненавижу тебя из-за того, что ты уехала, из-за того, что ничего мне не объяснила, из-за того, что обвинила меня во всех наших проблемах, но даже не объяснила почему! Я ненавижу тебя, Кларисса, из-за того, что ты подарила мне всё, о чём я только мог мечтать, а затем всё у меня отняла, ненавижу из-за того, что ты вернулась спустя четыре года, из-за того, что я вновь увидел тебя! И я, чёрт возьми, ненавижу тебя из-за того, что всё ещё люблю!

Джек сильно вспылил, он буквально орал на меня приближаясь всё ближе, но сейчас во всём ателье повисает мёртвая тишина, слышно лишь тяжёлое дыхание Джека. А я замерла, но не отводя напуганного и, пожалуй, ошарашенного взгляда, смотрю на Джека.

Он любит меня… Джек Фостер имея жену и сына… любит меня даже спустя четыре года, любит даже после того, что я сделала с ним.

— И ты, правда, не понимаешь, зачем я хочу понять, что с тобой происходит? Зачем я пытаюсь узнать, почему женщина, которую я люблю больше жизни бросила меня одного? — уже намного тише, намного спокойнее спрашивает Джек. — Я просто… — вдруг усмехается он, — ты вернулась, Клэр, ты ответила на мой поцелуй и ты… заставила меня поверить в то, что мы ещё можем… всё наладить и быть счастливыми… вместе, — говорит Джек, смотря то на меня, то в пол, и я вижу, как тяжело даются ему эти слова. — Ты дала мне шанс на наш с тобой счастливый конец, — поднимает на меня взгляд он.

Мне становится жутко холодно, всё тело покрывается мурашками, а к глазам вдруг подступают слёзы, потому что я… знаю, каков будет конец нашей истории, а точнее, я знаю, что конец нашей истории наступил ещё четыре года назад и никакого продолжения не будет. И сейчас я чувствую себя слишком паршиво, потому что понимаю, что просто даю Джеку выговориться, даю ему шанс высказать все свои… желания, хотя знаю, что этому не бывать и… это слишком жестоко с моей стороны, жестоко как для него, так и для меня.

— Я ненавижу тебя за то, что ты с нами сделала, ненавижу… за то, что люблю тебя и ничего не могу с собой поделать. Но… — качает головой Джек, а по моим щекам уже скатываются слёзы, и я не спешу их смахивать. — И я… делаю всё это, я говорю всё это и спрашиваю всё это у тебя, потому что люблю тебя, Кларисса и, потому что, хочу, чтобы и ты призналась хотя бы самой себе, что и ты меня любишь, что и ты меня не забыла, что просто не смогла забыть, — медленно подходит ко мне Джек, а я не в силах пошевелиться, стою на месте, смотря на его расплывающийся от моих слёз силуэт. Слышать это, представлять, позволять думать об этом как о возможном исходе… слишком больно, слишком невыносимо. — Я хочу быть с тобой, я хочу… забыть всю нашу прошлую жизни и начать сначала. Потому что, я хочу быть с тобой… — подходит ко мне Джек и берёт меня за ледяные руки. — Мы можем уехать, сбежать туда, где никто не знает даже наших имён, мы с тобой можем исчезнуть и все о нас забудут, оставят нас в покое и у нас с тобой всё наладится.

Здесь слишком тусклое освещение, здесь слишком темно и я едва различаю в глазах Джека надежду, он, правда, надеется на наш «счастливый конец»? Он, правда, верит в свои слова? В