Свет проклятых звёзд - Летопись Арды

своему молодому господину, однако если любой из владык Дортониона, будь то дядя Айканаро, отец или мать, скажет бросить работу и отправляться на войну, они подчинятся. Однако, если король Финдарато прикажет отказаться от сражений и пошлёт этих эльфов обучать смертных, они покорно сложат оружие и отправятся во Дворец Мудрости.

Арагарон не знал, к какому логическому выводу хотел бы прийти в итоге, однако понимал — лучше думать об иерархии и переподчинении подданных, нежели вспоминать, как годы назад во время посадки молодых сосенок познакомился с юной девой, которая сломала жизнь дортонионскому лорду.

Злость снова обессилила, дневной золотистый свет померк, и эльф подумал, что в следующий раз, когда ненавистная любимая Вирессэ приедет к родителям, приказ короля запретит ей покидать границы Соснового Королевства.

Если ей нравится быть жертвой похищения и женой тирана, пусть узнает — Дортонион тоже может быть тюрьмой.

***

Во сне был огонь. Он медленно надвигался сплошной стеной, и пока полыхал безопасно далеко, однако присутствовало понимание — рано или поздно пламя настигнет даже тех, кого защищает вода.

— Мне ли бояться пожара? — расхохотался Айканаро. — Мне? Злому Огню? Я разожгу встречное пламя, более горячее и неистовое, нежели любое другое!

«Этот огонь нельзя победить, — сказал кто-то за спиной. — Можно только спастись, если вовремя убежать, улететь, уплыть. Но сквозь него невозможно пройти. Тема его — зло. Подобное притянет подобное, заиграет в унисон, и более сильная мелодия поглотит слабые. И ты — лишь диссонансный аккорд в этой симфонии».

В сердце вспыхнула злоба:

«Спасаться бегством? Что за глупости? Я не диссонансный аккорд! Во мне нет искажения!»

«Искажение, — заговорил откуда-то взявшийся Белемир с целой кипой книг, — оно везде. Но Пойтар писал, что победить его может каждый».

«И как же? — Айканаро продолжал смеяться. — Где тот, кто это говорил? Знаешь ли ты, кем он был? Где он, а где я? Что может посоветовать этот смертный?»

Белемир открыл одну из книг, стоя на фоне приближающегося пламени. Остальные тома повисли в воздухе, некоторые начали тлеть.

«Это традиционное имя племени Кра-кру, что жило рядом с гнездовьем серокрылов, а после — ушло вместе с Жуухом к эльфам и почти забыло свои обычаи. Они так же подчинялись Хранителям Огня, как и люди Буура, выдавали своих дочерей за буурингов. «Эт» или «Ет» — так называли всех новорожденных девочек, и это считалось приобщением будущей матери к великой силе жизни. Если девочка, вырастая, вела себя недостойно, её лишали священного имени, нарекая «Юхой».

«Один путь ведёт в огонь, а другой — священен. Один звучит чистой Изначальной Темой, а другой — лишь диссонансный аккорд», — снова произнёс незнакомый голос. Наверное, это кто-то из Айнур. Даже здесь, в Средиземье, не дают жить свободно!

Стена пламени остановилась, и Айканаро понял, что пожар продолжится, как только прозвучит музыка, которая задаст направление дальнейшего движения. И почему-то Рок ожидал, как поступит именно дортонионский лорд.

***

— В искрах звёздного луча

Розы лепестки.

Алых слёз на них печать —

Страсти и тоски.

Лунный свет прогонит тьму,

Указав твою судьбу.

Я тебя с собою в путь

Зову.

Песня лилась весенними ручьями, рассыпалась золотом дня и серебром ночи, развеивалась тёплыми ветрами и расцветала первыми подснежниками.

Финдарато просто хотелось петь, и он вышел на улицу, где звенела капель, чирикали воодушевившиеся птахи, сияли уже не равнодушно-холодные лучи Анар.

На душе было грустно, словно пустота, то и дело образовывавшаяся с каждой новой потерей, начала разрастаться без какой-либо причины, и от этого становилось невыносимо, хотелось выплеснуть боль, и чтобы все поняли терзания эльфа, пусть даже он никогда не скажет о них честно, а на вопрос, зачем поёт вот так на улице, ответит заготовленной фразой:

«Однажды я просто взял и спел для людей у костра. Спел такое, что ни за одно вознаграждение не повторю, поэтому вру, будто баллада была про дивный далёкий Валинор. Если я больше никогда не буду петь просто так на улице нечто пафосное и глубокомысленное, мне не поверят, что я когда-то так поступил».

Однако никто не задавал вопросов. Фирьяр и Эльдар молча собирались вокруг короля, откуда-то пришёл Ненарион, начал играть на флейте.

— Все, кто рождён в мире людей,

Жизнью своей дорожит.

Но дорога темней и темней

И во мрак беспросветный бежит.

Знаю — вечность обрести

Смертным не дано,

Где смысл краткого пути?

Что мечтаешь ты найти?

С кем тебе быть рядом суждено?

Финдарато уже не видел перед собой ни эльфов, ни людей, ни площадь, ни дворцы и дома, ни улицы, где всё ярче сияла весна. Не было и суеты, каждый год ознаменовывавшей наступление оттепели — жители Дортониона отправлялись в лес высаживать юные деревца. Ничего не было из настоящего — осталось лишь прошлое, только то, что хотелось помнить, несмотря на отчаянное желание забыть.

— Аманэльда слеза — реквием по любви,

Путь в потоке изменчивой реки,

Той, что Временем Фирьяр нарекли.

Проклятье моё — розы шипы,

И в полотна веков соткутся дни,

Где, как прежде факелов пылают огни.

Конечно, не было ни в смертных, ни в бессмертных даже подобия того ошарашенного восхищения, что помнил Финдарато на лицах дикарей, когда впервые увидел Младших Детей Эру, однако сейчас это практически не имело значения. Слушают? Да. Сочувствуют? Возможно. Кто-то даже плачет — значит, песня тронула сердца.

Но вдруг весёлые голоса ворвались в печальную мечту, разбив на осколки ощущение полёта и разорвав тончайшее золотое полотно, сотканное из драгоценных нитей искренних слёз.

— Радуйтесь, радуйтесь! — кричали счастливые Фирьяр. — У вождя Борона внучка родилась! Здоровенькая, красивая! Радуйтесь! Празднуйте! Вождь Борон пир обещал закатить! Радуйтесь!

Финдарато обернулся. Удивительно: обычно все мечтают о сыновьях, но Борон всегда больше любил сестёр, нежели братьев, и дочерей баловал, а сыновей воспитывал строго. Вот теперь и внучку дождался после первого внука. Повезло девочке — будет жить, как маленькая королева.

Мимо пробежали дети, среди которых половина были прямыми потомками Беора. Снова стало грустно, и эльфийский король обратился к принесшим добрую весть подданным:

— Малышке уже дали имя?

— Конечно! Это же внучка вождя! Таких важных деток сразу называют.

— И какое же?

Инголдо был уверен, что услышит очередную вариацию основной темы именования — какое-то слово и красивое эльфийское «эль», однако ответ пришёл совсем другой, и король не успел