Брак по расчету. Златокудрая Эльза - Евгения Марлитт

— Советую вам с осторожностью входить на половину баронессы, потому что там — не смейтесь! — даже днем бродят нечистые духи, — обратился он к Елизавете. — Не заботьтесь больше об этом деле, мой управляющий все уладит. Он вполне надежен и умеет устраивать подобные дела с таким тактом, какому могут позавидовать многие дамы.

Баронесса поспешно свернула работу и встала.

— Будет лучше, если я до конца дня удалюсь в свою комнату, — сказала она, повернувшись к Елене. — Иногда случается, что самые невинные поступки истолковываются как весьма неприглядные. Я прошу заранее извинить меня, поскольку не буду присутствовать за чаем.

Она церемонно поклонилась брату и сестре и, взяв под руку сына, у которого был очень смущенный вид, вышла из павильона.

Елена поднялась со слезами на глазах и хотела последовать за ней, но фон Вальде, нежно взяв сестру за руку, снова усадил ее на диван.

— Что же ты не хочешь посидеть со мной, пока я выпью кофе? — ласково спросил он.

— Хочу, если тебе это будет приятно, — нерешительно ответила Елена. — Но я попросила бы тебя немного поторопиться, потому что госпожа Фербер пришла на урок, она и без того вынуждена была ждать.

— В таком случае мы можем сейчас же идти, но только с условием.

— С каким?

— Чтобы мне было разрешено слушать…

— Нет-нет, этого нельзя, я не в лучшей форме. Твои уши не перенесут моего ужасного бренчания.

— Бедный Эмиль! Он, вероятно, не подозревает, что разрешением слушать ваше музицирование обязан своему «музыкальному» слуху!

Елена покраснела до корней волос. Она до сих пор не говорила с братом о визитах Гольфельда и думала, что это ему безразлично. Оказалось, что нет. У нее было такое чувство, как будто ее поймали на месте преступления. Елизавета понимала, что происходит с Еленой, и, смутившись вместе с ней, также покраснела. В эту минуту фон Вальде повернулся к девушке, и его пронизывающий взгляд скользнул по ее лицу. Он нахмурился, и между бровями у него появилась складка.

— А что, во время этих так называемых уроков госпожа Фербер играет свои фантазии? — спросил он.

— О нет! — Елена обрадовалась перемене темы разговора. — Разве бы я назвала это бренчанием? Я позволила Эмилю присутствовать только потому, что, по моему мнению, нужно развивать просыпающуюся любовь к музыке в ком только возможно.

Едва заметная усмешка тронула губы фон Вальде, но хмурая складка между бровями не разгладилась и его взгляд оставался мрачным, когда он снова посмотрел на Елизавету.

— Ты права, Елена, — наконец холодно проговорил он. — Но какая же притягательная сила, производящая такие чудеса, заложена в этих уроках!.. Еще недавно Эмиль предпочитал лай своей Дианы любой бетховенской сонате.

Елена молча потупила глаза.

— Мне опять пришла в голову история с этой несчастной мисс Мертенс, — вдруг произнес ее брат уже совершенно другим тоном. — Я думаю, было бы лучше, если бы фрейлейн Фербер теперь же уладила это дело.

— Конечно, — согласилась Елена, радостно хватаясь за эту мысль, давшую разговору другое направление. — Мы отменим сегодня урок, — обратилась она к Елизавете, — чтобы вы, моя дорогая, могли заняться этим. Идите к своим родителям и попросите их от моего имени приютить бедную мисс.

Елизавета встала. Одновременно с ней поднялась и Елена. Ее брат, заметив, что она собирается покинуть павильон, взял ее на руки с такой легкостью, словно это была пушинка, и посадил в кресло, стоявшее у двери, затем заботливо укрыл ее ноги, подложил под спину подушку и, раскланявшись с Елизаветой, покатил кресло к замку.

«Она заполняет все его сердце, — думала Елизавета, поднимаясь на гору. — Мисс Мертенс ошибается, предполагая, что какая-либо женщина может стать ему такой же дорогой, как и его сестра. Он ревнует ее к своему кузену и, к сожалению, имеет для этого основания. Как такое возможно, что именно Гольфельд стал настолько значимым для Елены?»

Ей снова пришло в голову, что фон Вальде как-то по-особенному посмотрел на нее, когда речь зашла о Гольфельде. Быть может, он считает ее поверенной своей сестры и перенес гнев на нее, горячо желавшую, чтобы так внезапно вспыхнувшая любовь этого господина к владычице его сердца как можно скорее остыла.

Но этого она никому не могла сказать, даже самому фон Вальде, а потому ей оставалось только сердиться на себя за то, что совершенно некстати и без всякой причины сильно покраснела в тот момент.

Родители сразу же согласились приютить у себя англичанку, и Елизавета немедленно отправилась в особняк за мисс Мертенс. Когда девушка вошла в комнату англичанки, та стояла у стены и смотрела на наполовину уложенную корзину у своих ног. Шкафы и комоды были открыты, повсюду лежали платья, белье и книги. Елизавета быстро подошла к гувернантке, заключила ее в свои объятия, и та подняла залитое слезами лицо.

— Я так поражена внезапной переменой в своей судьбе, — сказала она после того, как девушка сердечно поздравила ее, — что должна время от времени закрывать глаза, чтобы собраться с мыслями. Сегодня утром все вокруг было так мрачно, и я буквально не знала, куда направить свои стопы, земля уходила у меня из-под ног. И вдруг передо мной открылась новая перспектива. Человек, которого я глубоко уважаю и о чувствах которого ко мне, бедной гувернантке, я и не подозревала, согласен вместе со мной идти по жизни и быть верным спутником. Кроме того, исполняется мое заветное желание: я смогу сама холить и лелеять свою старую матушку.

Далее мисс Мертенс сообщила Елизавете, что через несколько недель Рейнгард сам поедет в Англию, чтобы привезти ее мать, его патрон настаивает на этом и берет на себя дорожные расходы. Всякий раз, когда англичанка начинала говорить о фон Вальде, у нее на глазах появлялись слезы, и она то и дело повторяла, что все, что сделала ей худого баронесса, он тысячу раз компенсировал, поскольку не выносит, чтобы в его доме совершалась какая-нибудь несправедливость.

Предложение Елизаветы привело мисс Мертенс в восторг. Она собиралась на первых порах снять номер в маленькой линдгофской гостинице, а потом подыскать себе жилье в деревне.

— Теперь мы как можно скорее отправимся на гору! — воскликнула она, сияя от радости. — Баронесса только что передала мне жалованье и просила ни в коем случае не беспокоить ее. Бэлла даже не удостоила меня взгляда. Это было так больно, потому что я берегла ее, как зеницу ока. Девочка раньше была очень болезненной, и, пока мать веселилась на балах, я просиживала над ней целые ночи… Ну да теперь все это будет забыто.

Мисс Мертенс пошла проститься с Еленой и с теми обитателями замка, к кому она здесь успела привязаться, а Елизавета занялась укладкой книг. Англичанка брала в новое пристанище самые необходимые вещи, все остальное должно было храниться в жилище будущей супружеской четы.

Укладка книг англичанки доставила Елизавете большое удовольствие: все это были сочинения, очень заинтересовавшие ее. Девушка не довольствовалась тем, что читала заглавия, но, стоя, торопливо глотала целые страницы. Мисс Мертенс, переезд — все забылось, ее мысли были поглощены мощной фигурой Иосифа II — героя произведения Гете.