Бомбы сброшены! - Гай Пенроуз Гибсон

10 июня. «Италия вступила в войну, сэр. Подавать ваш завтрак, сэр?»

12 июня. «Захвачен Руан, сэр. Подать парадную форму, сэр?»

14 мая. «Захвачен Париж, сэр. Вы выглядите немного усталым с утра, сэр».

Печальные дни. Мрачные дни. Англия никогда еще не оказывалась в таком сложном положении. Казалось, что нашей маленькой стране предстоит в одиночку защищать весь мир от фашистской тирании.

Вечером 7 июня мы услышали обращение Черчилля к народу. Петэн запросил мира.

«Из Франции поступают очень тяжелые новости, и мне жаль отважный французский народ, на который обрушились ужасные несчастья. Ничто не изменит нашего отношения к нему и не поколеблет уверенности, что гений Франции воспрянет вновь. Что бы ни случилось с Францией, это не изменит наших действий и наших целей. Мы остались в роли единственного защитника всего мира. Мы сделаем все, чтобы оказаться достойными этой высокой чести. Мы будем защищать наши острова и с помощью Британской империи мы будем сражаться до конца, пока проклятие гитлеризма не будет стерто с лица земли. Мы уверены в нашей конечной победе».

Это были великие слова великого человека, пророческие слова. Но кто тогда мог с уверенностью сказать, что все кончится хорошо? Это казалось совершенно невозможным. Могло произойти все что угодно.

Чтобы показать другой тип человека, мы расскажем немного о высоком толстяке Германе Геринге, который сколотил миллионы рейхсмарок, запустив свои жирные лапы в кассы таких огромных фирм, как Крупп. Но Герман мог гордиться и своей личной собственностью — небольшим нефтеперегонным заводом возле Ганновера. На самом деле это было современное предприятие, не слишком большое, но и не слишком маленькое. Оно могло приносить достаточно денег, чтобы Геринг мог каждый год обновлять свой гардероб. Говорят, что толстый маршал построил специальную казарму для своих портных, и над дверью красовалось его имя, выписанное буквами высотой 9 футов.

Естественно, этот лакомый кусочек не мог ускользнуть от взгляда штабистов Бомбардировочного Командования. И в июне 1940 года настал великий день, когда 83-я эскадрилья с удовольствием выслушала приказ уничтожить его.

Мы взлетели, перегруженные под завязку, чтобы нанести как можно более сильный удар. Через 3 часа в свете полной луны мы отчетливо увидели цель. Мы кружили вокруг нее, словно мотыльки вокруг свечи, ожидая назначенного времени. Сам Уолт Дисней не сумел бы поставить такой великолепный спектакль.

Начал его Пит. Мы видели, как он лег на боевой курс, строго выдерживая высоту, и его бомбы посыпались вниз, на цеха. В разные стороны полетели куски искореженного металла. Потом начали бомбить остальные парни, и вскоре производственная зона превратилась в сплошную массу разрывов. Здания загорались одно за другим. В 500 ярдах под нами словно разожгли огромный костер. Но мы с Уотти ждали. У меня был свой план. Наконец, когда я решил, что все парни отбомбились и повернули домой, то выключил моторы и начал бесшумно планировать к бакам нефтехранилища. Они остались совершенно нетронутыми, хотя были одной из важнейших частей завода. Я решил поджечь их. Когда мы находились на высоте всего 300 футов Уотти начал сбрасывать бомбы, пытаясь каждой бомбой поразить отдельный бак. Через несколько секунд прозвучало «Бух!», и баки взорвались. Это было самое прекрасное зрелище, которое когда-либо видел человек. Особенно, если именно он устроил этот фейерверк, а нефть принадлежала Герману Герингу.

Утром я заглянул к офицеру разведки. Оскар только что закончил составлять свой рапорт. Я отметил, что он написал: «Цель уничтожена». Это мне показалось странным, и я подошел к нему.

«Что ты об этом скажешь, Оскар?» — спросил я.

«Чертовски хороший пожар».

«Но там не было пожара, когда парни улетели. Именно поэтому я задержался. Мы бомбили нефтехранилище», — сказал я.

«Ну и когда ты сбросил свои бомбы? — неожиданно заинтересовался Оскар.

«В 1.25», — ответил я.

«И я тогда же. По тем же самым бакам».

Тут я расхохотался. Нам обоим одновременно в голову пришла одна и та же идея, и мы оба сбросили бомбы совершенно одновременно. Просто чудо, что мы не взорвали друг друга. Через 3 недели мы узнали от секретного, но вполне надежного источника, что Герман Геринг перевел свой завод в Восточную Пруссию.

Так проходила ночь за ночью. Вечеринки ушли в далекое прошлое, ни о каких развлечениях не шло и речи. Все мы совершили в среднем по 20 вылетов за месяц, но, хотя большинство операций проводились на малой высоте, потери были невелики.

Тревожащие налеты на сортировочные станции Рура стали практически ежедневными. Мы пытались нарушить работу германской системы перевозок. Но в каждый такой налет отправлялось только по 6 самолетов, а потому потери от огня зениток были ощутимыми.

В одну из таких ночей Джек Кинох, я и Росс были отправлены к Зосту. Оскар и еще 3 пилота полетели к Гельзенкирхену, чтобы попытаться уничтожить светофоры — наиболее уязвимую часть железной дороги. Мы летели с открытыми кабинами на высоте всего 600 футов; оказавшись над долиной Рура, повернули налево, обнаружили озеро Мён и всего в 4 милях от него — Зост. Мы сбросили бомбы с той же самой высоты и едва не встретили свой конец. Там оказалось столько зениток, что просто непонятно, как немцы сумели их впихнуть на такой клочок земли. Меня едва не прикончили — снаряд оторвал мне консоль левого крыла. Когда я поспешно спикировал, в самолет попали еще несколько снарядов, причем один оборвал рулевые тяги. Выйти из пике без рулей высоты было очень нелегко. Как мы не врезались в высокий дом, стоявший на перекрестке дорог, я не понимаю до сих пор. Уотти, сидевшему в носовой кабине, показалось, что мы все-таки его зацепили. Полагаю, что он был прав. Наш левый мотор тоже получил попадание, и давление масла упало до 40 фн/кв. дюйм. Он в любой момент мог отказать. В этом случае, без рулей, мы немедленно грохнулись бы. Обратное путешествие превратилось в настоящий кошмар. Мак уже приготовился передавать SOS, как только я прикажу. В случае вынужденной посадки на воду мы еще могли надеяться, что нас подберут.

Однако все обошлось, и мы сумели приземлиться на аэродроме. Наши рули высоты беспомощно болтались.

Росси и Киноху повезло меньше, им пришлось бомбить запасные цели. Однако Оскар и остальные парни проделали неплохую работу в другом месте, хотя им пришлось за это заплатить. Их самолеты получили множество пробоин. Кое-кто в звене «В» был тяжело ранен и разбил самолет, пытаясь посадить его. При этом погиб весь экипаж.

Следующей ночью мы совершили налет на другой город балтийского побережья — Висмар. Там был расположен один из заводов фирмы «Дорнье», выпускающий гидросамолеты и бомбардировщики.

Перед самым взлетом адъютант сообщил мне, что я награжден Крестом за летные заслуги. Я прекрасно помню свои ощущения в этот момент. Было очень приятно сообщить парням такую новость.

Так получилось, что вся наша эскадрилья вышла на цель и отбомбилась по ней, и ни единая душа из 49-й эскадрильи цели не нашла. Мы страшно возгордились, но с прибытием новых людей соперничество между эскадрильями как-то угасло.