Дети Ржавчины - Михаил Тырин

— Можно. Мы полностью совместимы. Ты заметил, что здесь живут такие же растения и животные, как и на твоей планете, а люди дышат таким же воздухом? Это лишнее подтверждение тебе, что жизнь едина и имеет общие истоки.

Мы расположились у костра, кто-то принес нам обычную корзину с самыми обыкновенными овощами. Мяса в рационе у Смотрителей, видимо, не было. Я ел молча. Мозг оказался перегружен информацией, которая сплеталась со старыми наблюдениями и потому усваивалась тяжело. Но среди хаоса уже рождалась живая и единственно верная мысль, а за мыслью следовал план действий.

У нас осталось одно дело, — сказала Женщина. — Я все-таки покажу тебе мир, который избежал контроля с нашей стороны. Идем.

Мы приблизились к одному из плетеных шалашей.

Вход был завешен черной тряпкой.

— Войди и встань лицом к экрану, — сказала Женщина. — Руки протяни вперед, пальцы расставь. Я включу демонстратор. Предупреждаю, эффект присутствия будет полным, но ты не должен беспокоиться за свою безопасность.

— Ладно, не буду... Это у вас вместо кинотеатра?

— Это универсальная аппаратура. Чаще мы применяем ее для организации общения.

В шалаше царил полумрак. Вечерний свет с улицы проникал между прутьями. Я увидел выгнутый экран высотой около двух метров. Встал поближе, протянул руки, как было ведено.

Темноту начало выгонять едва заметное желтое свечение. Что-то стало происходить с моим зрением, я потерял чувство расстояния, все стало нерезким. Затем я увидел, как стены шалаша плывут, трансформируются, меняют цвет, форму. И в какой-то момент стало ясно, что я уже не в шалаше, а неизвестно где, и меня окружает пейзаж, никогда не виденный раньше.

Я не только увидел это, но и испытал всеми своими чувствами. В нос ударил резкий запах, от которого сразу захотелось спрятаться, прикрыть лицо рукавом. Глаза начало пощипывать. Сначала я увидел небо — мутное и грязное, как чайный остаток на дне чашки. Я опустил взгляд — меня окружали руины. Все вокруг было неестественно ярким, приторно пестрым, как старая палитра художника. За этой круговертью цветов я никак не мог разглядеть общей картины. Мне пришлось собирать ее в голове, как разорванную фотографию.

Я не рискнул бы сказать, что нахожусь в городе, пусть даже разрушенном. Я видел лишь нагромождение непонятных предметов — больших и малых — поставленных, сваленных, разбросанных как попало. Возможно, они вовсе не были руинами, но беспорядок создавал чувство, словно я нахожусь посреди разоренного человеческого гнезда. Кроме того, было очень грязно — как в заброшенной, протухшей мясной лавке. Хотелось подняться на цыпочки, чтобы не касаться этой мерзости даже подошвами.

И еще — шум. Он сразу навеял чувство тревоги. Казалось, неподалеку происходит что-то смертельно опасное, несовместимое с человеческим существом. Я не мог распознать ни одного знакомого звука, но чутье подсказывало — бойся.

Стало чуть светлее — я увидел, как по небу несутся несколько пылающих шаров. Два из них на моих глазах взорвались в воздухе, разлетевшись огненными хлопьями, остальные упали где-то за пределами видимости.

Мне было страшно сойти с места, сделать хотя бы шаг. Казалось, что малейшее движение что-то изменит вокруг, я выдам себя и неведомая опасность нахлынет, раздавит, не оставив от меня и следа. И тут я увидел человека, который крался неподалеку, пригибаясь к земле. Он был очень маленьким, худым, с кривыми конечностями и неуверенной походкой. Кожа его имела нездоровый серый цвет. Он не видел меня, хотя иногда смотрел в мою сторону. Вскоре я заметил еще троих, почти неотличимых от первого. Похоже, они пытались от кого-то убежать.

Так и оказалось. За людьми неторопливо двигался металлический механизм на четырех суставчатых конечностях. Несмотря на длинные ноги, он походил не на паука, а скорее на экзотическое растение, вырвавшее из земли корни. Его движение сопровождалось глухими щелчками и скрипом.

Люди оглянулись и прибавили скорости. Не успели они сделать и пяти шагов, как прямо под ними по земле пробежала синяя ветвистая молния. Все четверо с криками упали. Затем трое поднялись и побежали, один остался лежать в грязно-желтой луже.

И тут боковым зрением я заметил еще какое-то движение неподалеку. Я повернулся — обломок рухнувшей стены справа от меня словно ожил. Шершавая поверхность зашевелилась, пошла волнами, трещинами. Потом я понял, что это не трещины, а сотни маленьких щупалец или побегов, ползущих из стены, змеящихся, как черви. Все это передалось на землю, которая тоже зашевелилась. Я не выдержал и сдвинулся с места.

И снова оказался в шалаше — движение, похоже, нарушило какие-то связи между органами чувств и аппаратурой.

Я тяжело дышал и по-прежнему морщился, хотя мерзкого запаха больше не было. Эффект и впрямь оказался впечатляющий. Наверно, подобный фокус я видел и в жилище толкователя, когда тот проводил сеанс связи со Смотрителями.

Собравшись с мыслями, я отдернул занавеску и выглянул из шалаша. Было уже совсем темно — видимо, я немало времени провел в ином измерении. По-прежнему горел костер, и Смотрители перемещались по поляне, не обращая на меня внимания. Я особенно тщательно проверил этот факт — однако на меня так никто и не посмотрел.

Что ж, сами виноваты. Я выскользнул из шалаша и в три прыжка достиг кустарника. Присел, еще раз огляделся. Спокойствие на поляне ничем не нарушалось. Я осторожно отполз подальше, затем развернулся и со всех ног помчался к складу образцов, расположенному на побережье.

Лес был темным и страшным. Мне не верилось, что так легко можно ускользнуть от этих умудренных существ, поэтому за каждой кочкой я ждал подвоха. Однако до пляжа добрался без всяких приключений.

Большая белая луна отражалась на поверхности океана. Два истребителя стояли рядом, словно задремавшие птицы. Я подошел, опасливо озираясь, остановился, прислушался. Ничего, кроме шороха волн, не долетало до моего слуха.

Откинув стеклянный колпак, я прыгнул в кабину. Ощупал органы управления — кто знает, может, наши «братья старшие» уже раскурочили машину в порядке эксперимента.

Все было на месте. И двигатели включились точно так же, как и всегда. Не медля ни секунды, я взмыл в ночное небо.

Мне пришлось немало попотеть, пока я искал обратную дорогу. Надежда справилась бы быстрее — она лучше знала навигационные приборы. Берег континента узнавался по огненным столбам, изредка вспарывающим черную ночь. Прибрежную полосу я проходил на максимальной высоте, не обращая внимания на кровь, потекшую из носа. Пару раз меня качнуло, когда неподалеку из-под земли вырвался огонь, но, в общем, перелет рубежа прошел благополучно.

Я приводил в порядок мысли. Любой простой план на деле оказывается таким сложным, что опускаются руки. Но сейчас руки опускать нельзя. В первую очередь следует показать людям оба хранилища и наладить массовый перегон машин на базу— Бомбовозов мало, поэтому для эвакуации придется использовать и истребители. Нужно будет также облететь все ближние и дальние селения, заставы и предупредить людей, что скоро Прорва нанесет решающий удар и на этой земле никого в живых не останется.