Мировые религии. Индуизм, буддизм, конфуцианство, даосизм, иудаизм, христианство, ислам, примитивные религии - Хьюстон Смит

если налью ледяную воду, они тоже лопнут!» И что же тогда сделал царь? Он смешал горячую воду с холодной, вылил в стаканы, и они не лопнули. Так говорит и Всевышний, да будет Он благословен: «Если я сотворю мир, исходя из одного милосердия, грехи этого мира многократно умножатся. Если создам его, исходя из одной справедливости, разве выстоит этот мир? Следовательно, я сотворю его с обоими свойствами милосердия и справедливости, и да будет он прочным![221]

Пророки Израиля и Иудеи – одна из самых удивительных групп людей во всей истории. В самом сердце нравственной пустыни, где они очутились, они произносили слова, которые миру никогда не забыть. Простой пастух Амос – отнюдь не соломинка, случайно унесенная ветром, а человек со своей миссией, суровый и жесткий, как пустыня, из которой он явился; собранный и настороженный, выкрикивающий на людном рынке в Вефиле: «Пусть, как вода, течет суд, и правда – как сильный поток!» Горожанин Исаия, видный, учтивый, речистый, и при этом пылающий нравственным рвением и восклицающий о том, кто «проявит правду и славу пред всеми народами». Осия, Михей, Иеремия – какую компанию они составляют! Пророки происходят из всех слоев общества. Среди них есть и искушенные, есть и простые и естественные, как склоны холмов, с которых они спустились. Одни слышат Бога подобным львиному рыку, до других божественное повеление доносится в пугающей тишине, которая наступает после бури.

Но у всех есть нечто общее – убежденность, что каждый человек, просто в силу своей принадлежности к людям, – дитя Бога, следовательно, наделен правами, которые надлежит уважать даже царям. Пророки выходят на историческую сцену как чуждая, стихийная, взрывная сила. Их мир гораздо шире мира их соотечественников, в их мире помпезность и церемонии, богатство и роскошь ничего не стоят, цари выглядят мелко, а могущество всесильного не имеет себе равных по чистоте, справедливости и милосердию. Так что где бы люди ни обращались к истории за поддержкой и вдохновением в извечной борьбе за справедливость, чаще, чем где-либо, они находят и то, и другое, в звучных воззваниях пророков.

Смысл в страдании

С VIII по VI вв. до н. э., пока Израиль и Иудею расшатывала агрессивная сила Сирии, Ассирии, Египта и Вавилонии, пророки нашли смысл в этих невзгодах и стали рассматривать их как способ Бога подчеркнуть потребность в праведности. У Бога разгорелся бурный спор с его народом – спор, затрагивающий нравственные вопросы, неочевидные нерелигиозному наблюдателю. Для того чтобы приструнить непослушное дитя, родитель может уговаривать и упрашивать, но если слова не достигают цели, могут оказаться необходимыми действия. Аналогично, ввиду равнодушия Израиля к повелениям и уговорам Бога, тому не оставалось ничего другого, кроме как дать израильтянам понять, кто такой Бог, чья воля должна преобладать. Для того чтобы дать это понять, Бог обращает против Израиля его врагов.

Так говорит Господь: за три преступления Израиля и за четыре не пощажу его, потому что продают правого за серебро и бедного – за пару сандалий… Вот неприятель, и притом вокруг всей земли! он низложит могущество твое, и ограблены будут чертоги твои (Ам 2:6, 3:11).

Тот же припев подхватывает Иеремия. Поскольку евреи забыли о праведности, Бог решает «город сей предать на проклятие всем народам земли» (Иер 26:6).

Мы в состоянии оценить нравственную храбрость, которая понадобилась, чтобы выступить с этим толкованием неминуемой беды. Насколько проще было бы полагать, что Бог на нашей стороне, или заранее смириться с поражением!

Но кульминация еще только ожидалась. Предотвратить поражение не удалось. В 721 г. до н. э. Ассирия «набежала как волк на овечий загон» и навсегда стерла с карты Северное царство, превратив его народ в «Десять потерянных колен» Израиля. В 586 г. Иудея, Южное царство, была завоевана, хотя в этом случае его верхушка уцелела, уведенная Навуходоносором в вавилонский плен.

Если когда-либо и был момент, когда сама возможность смысла казалась маловероятной, то это был он. Евреи упустили свой шанс, в итоге претерпели унижение. Так что от пророков можно было ожидать признания мрачной участи своего народа с назидательным «я же вам говорил».

Но такой реплики с ее смесью мстительности и отчаяния не значилось в лексиконе пророков. Самое удивительное в еврейских поисках смысла – то, как даже в самый черный час пленения, когда смысл был вычерпан до глубочайших слоев, еще не разработанных евреями, пророки копнули еще глубже и обнаружили совершенно новую жилу. Если бы не это, дело дошло бы до признания преобладающих взглядов – что бог победителей сильнее бога побежденных, и эта логика положила бы конец библейской вере и еврейскому народу вместе с ней. Неприятие этой логики спасло будущее евреев. Пророк, который писал в Вавилонии VI в., где томился в плену его народ, – его имя было утрачено, но слова дошли до нас в последующих главах книги Исаии, – утверждал, что Яхве не был побежден вавилонским богом Мардуком; история – по-прежнему епархия Яхве. Это значило, что в поражении израильтян должен содержаться некий смысл, и задача вновь заключалась в том, чтобы найти его. Смысл, который усматривал «второй Исаия», на этот раз состоял не в наказании. Израильтянам требовалось усвоить то, чему учило их поражение, и вместе с тем их опыт должен был стать искупительным для мира.

Что касается усвоения, существуют уроки и озарения, которые страдание высвечивает, как не может высветить ничто другое. В данном случае опыт поражения и изгнания учил евреев истинной ценности свободы, за которую, несмотря на прежнее египетское пленение, они держались не слишком крепко. До нас дошли строки, раскрывающие духовные муки израильтян как перемещенных лиц – каким тяжелым оказалось для них ярмо рабства, как страстно они тосковали по родине.

При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе.

На вербах, посреди его, повесили мы наши арфы.

Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши – веселья: «пропойте нам из песней Сионских».

Как нам петь песню Господню на земле чужой?

Если я забуду тебя, Иерусалим, – забудь меня десница моя;

Прилипни язык мой к гортани моей (Пс 136:1–6).

Порой единственной фразы достаточно, чтобы передать всю горечь и мучительность их положения: «Да не будет этого с вами, все проходящие путем!» или «Доколе, Господи, доколе?»

Когда персидский царь Кир в 538 г. завоевал Вавилон и разрешил евреям вернуться в Палестину, пророки усмотрели в этом еще один урок, который способно преподать лишь страдание: