Война братьев - Джефф Грабб

— Я спрашиваю о той технике, которой пользуется наша молчаливая подруга Хуркиль.

— Архимандрит говорит, что она усаживается поудобнее и думает о своем родном Лат-Наме, о лазурных волнах, покрытых белыми барашками, о том, как они разбиваются о берег, на миг зависая в воздухе. Я думаю, что мысли о родине позволяют ей достичь покоя, — сказала Лоран. — Пока они живы в ее памяти, ей нет нужды возвращаться на свой родной остров.

— И это все? — спросил Фелдон.

Лоран пожала плечами:

— Была пара странных случаев, — сказала она. — Архимандрит говорила, что после медитаций Хуркиль в ее комнатах становилось чище, как будто в них убирали. Книги сами собой оказывались на полках, а перья — в футляре. И конечно, никто не признавался, что это сделал он.

— И вы верите в это? — прорычал ее собеседник.

— Мне кажется, нам нужно глубже в это вникнуть, — ответила Лоран. — Если бы речь шла не о Хуркиль, Драфна заявил бы, что все это сказки и бредни.

— Верно, — кивнул Фелдон. — Но пытались ли вы попробовать сами? Пытались ли вы сосредоточенно вспоминать свою родину?

Лоран снова пожала плечами:

— Я не слишком хочу думать о том, что сейчас делается в Аргиве.

— Да, пожалуй, — сказал ученый. — А я попробую-таки выучиться медитации. Кажется, есть нечто общее между искусством медитации и идеей наполнить некий сосуд воспоминаниями о земле.

Лоран не ответила, а поглядела на чашу. Она протянула руку, но не решилась вновь прикоснуться к медному предмету.

Тишину нарушил Фелдон:

— Если это оружие, может ли им воспользоваться кто-то из братьев?

Лоран отрицательно покачала головой:

— Не думаю. Это же не механизм, нет ни тросов, ни противовесов, ни шестеренок, ни источника энергии. Есть предупреждение, да и чувство опасности возникает, когда касаешься ее.

Фелдон кивнул:

— Согласен. И все же почему мне так не хочется никому об этом рассказывать?

Лоран задумалась.

— Во всяком случае, надо рассказать архимандриту, — сказала она. — И надо обязательно переписать эти значки на пергамент. Несомненно, переводы помогут нам в работе. А потом спрятать чашу в надежное место, чтобы ее не выкрали. Просто на всякий случай — а вдруг эта чаша в самом деле может то, что на ней написано.

Фелдон еще раз кивнул, не отрывая глаз от силекса.

— В этом есть некое искушение, не правда ли? В том, чтобы стереть все с лица земли и начать все сначала?

Лоран поднялась с кресла, но задержалась у двери.

— Да, — согласилась она, — но в таком случае скорее всего ваши ледники расплавятся. Что же вы будете изучать?

Фелдон грустно улыбнулся:

— Разумно. Что бы там ни происходило между Мишрой и Как-Его-Там, дела еще не так плохи.

Лоран улыбнулась в ответ и оставила Фелдона наедине с его вопросами. Оказавшись в коридоре, она потерла ладони. Пальцы едва повиновались: только сейчас, спустя примерно полчаса с момента, как она взяла в руки чашу, они начали постепенно оживать. Она несколько раз сжала и разжала кулаки, пытаясь вернуть пальцам чувствительность.

«Да что это я, — подумала Лоран. — Ведь правда, дела идут совсем неплохо».

Пока.

Тавнос лежал в темнице. Его запястья были закованы в кандалы, ноги были точно так же скованы футовой цепью. Цепи соединялись друг с другом третьей, совсем короткой, к ней. была прикована четвертая цепь, длиннее прочих, а она в свою очередь была прикована к большому железному кольцу в полу. Все было сделано с тем расчетом, чтобы узник не только передвигаться, но и просто встать практически не мог.

Впрочем, темница была такая маленькая, что передвигаться было некуда. Из мебели была лишь единственная табуретка. Через решетку в потолке пробивался скудный свет, решетка в полу предназначалась для мусора. Входом в темницу служила железная дверь с глазком. В углу валялся человеческий череп, напоминая о том, что Тавнос не первый гость здесь. Больше в темнице не было ничего — если не считать самого Тавноса и его цепей.

«Жаль, конечно, что так вышло, — думал Тавнос, — тем более что до сих пор нам сопутствовал успех».

Мишра слишком распылил свои силы, и Соединенное королевство Аргива и Корлиса решило воспользоваться моментом. Северные перевалы Мишра держал крепко, но на юге, на перевалах, ведущих в Иотию, защитников почти не было. Поэтому через них отряды Соединенного королевства совершали регулярные набеги на территорию врага. Кончилось это тем, что группа корлисийских добровольцев попала в засаду и была полностью уничтожена.

Мученики Корлиса были люди неординарные. Во-первых, они были молоды, во-вторых, им никто не платил за их усилия, они были не наемниками, они были настоящими патриотами, сыновьями и дочерьми богатых купцов. Их гибель вызвала негодование у жителей южной половины королевства, и король не мог отказать своим подданным в желании немедленно перейти к решительным действиям.

Все случилось именно так, как предсказывал Тавнос. Урза не был готов к войне, хотя непоправимое случилось позже, чем Тавнос предполагал. У Защитника отечества все же было достаточно войск, чтобы нанести удар на юге, не ослабив контроль за севером. А учитывая, что, по всем данным, основные силы Мишры находились на западе близ Саринта, нападение на Аргив казалось совершенно невероятным.

Нет, мелкие нападения происходили постоянно, но для их отражения всегда хватала сил обороны на местах. Аргивяне и патриотически настроенные корлисианцы отправили на юг армию, придав ей для поддержки орнитоптеры, иотийских солдат, мстителей различных моделей, трискелионов и странные летающие машины, прозванные в народе тетравусами — из-за четырех составляющих конструкции. Соединенные легионы легко перешли границу и вторглись в оккупированную Иотию.

Пограничные гарнизоны фалладжи были достаточно немногочисленны, чтобы остановить прорыв, но их сил вполне хватило на то, чтобы организовать серьезное сопротивление и предотвратить молниеносное развертывание операции. Они даже сумели перегруппироваться и отступить с минимальными потерями, а в течение следующего года они оставляли одну провинцию, но тут же наносили удар по другой. Земли, которые фалладжи не рассчитывали вернуть, они превращали в пожарища:

К осени первого года новой кампании иотийские области к югу от развалин Кроога, в частности Джорилин и другие прибрежные города, были освобождены от власти фалладжи, но набеги изредка случались. К концу второго года фалладжи были изгнаны из большей части Иотии, им удалось сохранить контроль только над землями за Мардуном и над Полосой мечей. В ходе кампании были уничтожены семь вражеских механических драконов, хотя сражения с ними были тяжелыми — машины Урзы едва справились с чудовищами.