Трудовые будни Тёмных Властелинов - Алиса Чернышова

Это было тяжёлое время, полное сомнений. Даже письма Ири, подбадривающие и утешающие, порой не спасали.

Но в тот миг, одержав победу над дамами, целуя Эта, она наконец-то осознала: они справятся. Просто не сразу. Но сразу такие вещи и не происходят, верно? Она так и не нашла в себе силы для того, чтобы выбросить вон мешочек с пыльцой, лежащий на самом дне сундука — на всякий случай. Эт ещё нескоро сможет говорить о родителях (на этом этапе он не мог упоминать о них и закрыл покои матери, позволив забрать оттуда лишь записи).

Но, целуя его, чувствуя привкус сладости и горечи, Диве впервые за последний месяц не сомневалась — они смогут.

Однажды.

* * *

Фиа-та чувствовала себя ужасно.

По правде, она почти себя ненавидела и оттого делала вид, что злится на весь мир… особенно на приёмную мать.

И она знала, знала без единого сомнения, что настоящие родители за то, что она вытворяла, высекли бы её розгами, вымоченными в соке акибари (чтобы и следов не осталось, и боль была самой сильной, какую только можно придумать). Видит Рах, своей неблагодарностью, непочтительностью она заслуживала и худших наказаний… но их не было.

Никто не причинял ей боль, а госпожа Мика пусть и расстраивалась явственно, но и не думала её наказывать. Как и господин Ос.

А ведь в прошлой жизни то, что она огорчила вынашивающую сына любимую жену, обернулось бы для неё наказанием даже от родного отца…

От этого становилось ещё горше.

Сжавшись в кресле, Фиа-та отчаянно, изо всех сил жалела себя.

С одной стороны, она почти безумно злилась на приёмных родителей. Они не отпустили её к паре, не позволили сбежать, а потом ещё и решили шантажировать её нареченного! И предметом шантажа было не что-то там, а она, Фиа-та.

Ужасная ситуация.

Неужели они и правда не понимают, что он откажется от неё?! Она ведь прожила в Предгорье довольно долго, успела расспросить о парах, Обретении и обычаях, со всем этим связанных. Фиа-та знала: шантаж имел бы смысл, будь они признанной парой. Да что там, тогда она сама наступила бы на горло своему сердцу и поддержала бы свою семью! Ибо сказано в книге Безымянной, что всякая женщина должна помнить корни свои, веру свою и народ свой, мужчину направляя соответственно. И да, очевидно, он мог бы отыграться на ней потом, но она бы стерпела. Однако… какой смысл в шантаже, если она ещё ему не принадлежит? Её пара, судя по тому, что вычитала в шпионских архивах госпожа Раока — молодой наследник, политик или воин. Мать его, при всём при том, тоже из Ирребы — значит, какие-то традиции текут в его крови, каким-то путям он обучен. Станет ли он брать такую женщину, как она — которой шантажируют, с которой ещё невесть сколько лет не позволят иметь близость? Ответ — нет, разумеется! У драконов может быть много пар. Зачем ему она? И, если он откажется, кто её возьмёт здесь, в драконьем крае, где многоликие заинтересованы лишь в истинных парах, а её скрытое тканью лицо вызывает у юношей-людей косые взгляды и пренебрежительные ухмылки? Ей хватило одного посещения Университета Менталистов, чтобы понять, как всё будет: тамошние студенты не знали, чья она приёмная дочь, и не стеснялись в словах.

"Ей в этом не жарко?"

"Дикарка из Ирребы!"

"А она-то здесь откуда? Ей никто не сказал, что простыни у нас не в моде?"

Фиата-та всхлипнула. Она и сама понимала, что в Предгорье всё совершенно иначе, тут принято по-другому. Но что теперь будет с ней? За кого её выдадут замуж? Или позволят остаться книжницей, работать провидицей? Но… она хотела замуж.

За своего дракона. Который, наверняка, уже отказался от неё.

Хочет ли она за кого-то другого — и сама не знала.

* * *

На лестнице зазвучали знакомые тяжёлые шаги: в последнее время живот госпожи Мики ещё подрос, и от этого ходить ей стало трудновато.

Фиа-та сжалась.

— Привет, — сказала женщина от двери; голос у неё был огорчённый. — Впустишь? Перетереть надо бы.

Фиа-та подавила глупое желание сказать "Нет" — это было бы слишком.

— Входите, — попросила она тихо.

Госпожа Мика медленно подошла и присела рядом.

— Слушай, — сказала она. — Я понимаю, что ты злишься, ладно? Но это не повод садиться на диету и возвращать полные подносы со жратвой. Тебя и так только чудом не уносит местными ветрами, знаешь? Ты ж такая тощая, что все бордонские дамочки могут дружно возрыдать от зависти!

— Я не хочу, — сказала Фиа-та. — Какой смысл, если там мой дракон отказывается от меня?!

— Ну и пьяные шмырзики с ним, если так! — фыркнула Мика. — Тебе нет и пятнадцати, солнышко, и вся жизнь ещё впереди! Кто знает, как оно обернётся?

— Тут не надо быть предсказателем, — вздохнула Фиа-та, почувствовав, как злость вдруг сменяется апатией и горькой печалью. — Жизнь окончена, не так ли?

Госпожа Мика на это только вздохнула.

— Знаешь, всем в четырнадцать кажется, что жизнь окончена. Возраст такой.

Фиа-та неуверенно спросила:

— Вы тоже думали, что вас никто не возьмёт замуж?

— Не, — фыркнула госпожа Мика. — У меня как раз примерно в том возрасте — ладно, на пару лет младше, но всё же — появились вот эти вот украшения на роже. И я сама пообещала себе, что не подпущу к себе никакого мужика, никогда и ни за что. Максимум буду с бабами, и в постели тоже.

— И вы… были? — у Фиа-ты встал ком в горле. Ей хоть повезло быть красивой, слепота — не самый плохой недостаток для знатной жены, да и дар позволяет его немного восполнить. А каково должно было быть госпоже Мике…

— Не-а, — фыркнула госпожа Мика. — Бабы, как выяснилось с первой же попытки — не моё. Вот вообще. А мужики — очень даже, если встретить кого нормального, конечно. И вообрази: жизнь не кончилась, даже от этого открытия. Жизнь вообще кончается только тогда, когда сдыхаешь, остальное — паршиво, но поправимо. Такие дела. Слушай… Я не хочу обнадёживать, но Ос обещал сделать всё, что только будет возможно, чтобы решить вопрос с твоим драконом. Без гарантий, но… всё, что получится. И извини, что так получилось. Война и политика — это всегда гора вонючего дерьма. Но мы любим тебя, правда. И когда говорим, что хотим для тебя лучшего, это не говнострадания и ханжеская ерундень, а правда.

Фиа-та почувствовала, как ком из слёз стоит в горле.

Она знала. Разумеется, знала! Было бы ложью сказать, что она не понимала, благо ей объяснили: в драконьей культуре девушки её возраста ещё не считались зрелыми. Течёт у неё каждый месяц женская кровь или нет, с точки зрения местных законов она — ребёнок.

— Могу я спросить? — позвала она тихо.

— Конечно, — госпожа Мика была явно довольна тем, что они снова нормально разговаривают, и от этого Фиа-те стало ещё совестнее. — Валяй! О чём ты хотела спросить?