Кисельные берега - Анна Осьмак

Чернобородый бросил ей кубышку с водой.

- На-ко, поправься, мамаша. И давай ужо, уматывай. Некогда нам!..

Кира тяжело сползла с телеги. Постояла, согнувшись, уцепившись за край опущенного борта, подождала, пока перед глазами перестанут мерцать тёмные пятна и проступят, наконец, очертания сумрачного пейзажа.

Лес недаром Гиблым назывался: такой сухой и чёрный – будто не лето стояло на дворе; и такой плотный и дремучий, что, казалось, проникнуть в эту чащобу не то что человеку или зверю, но даже солнечному лучу не было никакой возможности. Если бы не тропка. Узкая, едва приметная, она змеёй вползала в гущу мшистых стволов и лысого кустарника. Ступить на себя и изведать тайну пути своего она не манила совершенно.

Так подумала Кира, нащупала в соломе кубышку и сделала несколько жадных глотков.

- Чего торопишься так, благодетель? – спросила она у чернобородого сипло. – Боишься, повяжем тебя и с собой поведём?

- Боюсь, - не стал отпираться тот. – Только не вас, куриц бессмысленных. Упырей боюсь, что рыщут вдоль Гиблого леса в поисках поживы.

Он нервно хлестнул лошадь и та, дёрнув телегу, зашагала от путниц прочь. А после торопливо порысила, понукаемая седоками.

Две одинокие женщины остались стоять у врат поджидающего их царства теней, не решаясь переступить границу: Пепелюшка из-за сковавшего её ужаса, Кира, плохо соображая из-за терзающей её похмельной головной боли. Она поморщилась, со стоном потёрла виски и равнодушно побрела навстречу чёрному зеву мёртвого леса. Через пару минут, заметив, что бредёт одна, вернулась, дёрнула спутницу за руку и поволокла за собой.

- Какого чёрта! – бурчала старуха, прижав ко лбу прохладную кубышку и стараясь не двигать полуприкрытыми от боли глазами. – Упыри какие-то… Баба Яга… Дорога в один конец… Похмелье… Старость… Как это всё случилось со мной? Откуда? Как я докатилась до жизни такой? А начиналось-то в этих проклятых сказках, кстати, всё не так уж и плохо… - она раздражённо дёрнула за руку Пепелюшку, до такой степени еле волочащуюся следом, что чуть ли не упирающуюся. – Я бы даже сказала – гламурненько начиналось: шёлковые платья, дворец, слуги и фрейлины, качели, увитые розами… И полная уверенность, что это просто дурацкий, но очень дорогостоящий розыгрыш! Вот времечко было золотое… Так, наверное, все старухи говорят. А, дурында? – волокумую на прицепе девчонку, путающуюся от страха в собственных ногах, снова дёрнули за руку. – Где, скажи, моя молодость и красота? Где мой красный «ягуар», способный унести от любой опасности? Если втопить под двухсотку, эх… Где влюблённый в меня безобразный принц Рике, готовый на любое рыцарство ради моих прекрасных глаз? Сходил бы сейчас вместо меня к Бабе Яге, я бы не возражала… Так нет же! Тащусь сама, как проклятая, и тебя, обормотку, тащу… зачем-то…

Кира споткнулась и остановилась, как вкопанная, будто на каменную стену налетела.

- О-о-о… - протянула она, мученически сморщившись, и ударила себя ладонью по горячему лбу. – Да не рехнулась ли я… к старости?.. Может, стала жертвой гипноза? С каких это пор стала ходить туда, куда послали?!

Она в растерянности запустила пальцы в волосы, вцепилась в них и замотала головой:

- Ещё Пепелюшку дурой обзывала, а сама-то!.. – она покосилась на свою спутницу. В сгущающихся сумерках мёртвого леса её лицо белело полной луной.

- О чём ты, Кирочка? – пролепетала та, едва разжимая сведённые судорогой страха губы.

- Зачем? – в тон ей, понизив голос до шёпота, просвистела старуха. – Зачем мы вообще сюда притащились? Ведь не под дулом пистолета нас сюда вели!

- А…

- Кто помешал бы нам свернуть на любую из встречных дорог? Кто помешал бы сесть в порту на любой попутный струг и рассекать сейчас на приволье речную волну, вместо того, чтобы, подобно зомбакам, тащиться навстречу своей погибели? Кто?!

Пепелюшка похлопала глазами. Ей эта мысль в голову тоже не приходила.

- Но… - она судорожно попыталась найти слова, чтобы выразить ими то неправильное, что смутно ощущалось ею в подобном варианте действий. – Это ведь было бы нечестно, Кирочка? Если бы мы пообещали, а сами… Кто бы помог тогда Порфирию Никанорычу?

- Кто? Дед Пихто! Да плевать я хотела на Никанорыча и всю его дурацкую сказку! Он, может, мужик и неплохой, но, как не крути, для нас – малознакомый. С какой стати нам ради него жизнью жертвовать?.. Бежим отсюда, быстро! - она рывком развернула в обратную сторону свой бестолковый прицеп.

Но не успела сделать к спасению и шага – прямо перед ней вспыхнули жёлтым огнём глаза огромного гибкого зверя. Встопорщив вдоль хребта шерсть, он переступил волчьими лапами и низко, булькающее зарычал, оскалив длинные клыки.

Подле него метнулась ещё одна серая тень с горящими глазами… И ещё одна… слева… И справа…

«Ну всё, - мелькнула у неудавшейся беглянки закономерная мысль, - кабздец моим мечтам и упованьям… и злоключеньям заодно…»

Несчастные путницы вцепились друг в друга судорожно сведёнными пальцами, попятились из сжимающегося полукольца… Да! Кира быстро оглянулась: именно полукольца – позади, на тропинке, ведущей в чащу, не сверкали ничьи голодные гляделки.

- Они нас съедят? – проблеяла Пепелюшка, громко клацая зубами.

- Возможно, - продолжая пятиться, согласилась Кира. – Но позже… Пока у них, как видно, немного другие задачи… Смотри! Теснят нас в чащу обратно… направляют, как овчарки овец. Из леса нам теперь уж не выйти…

Пепелюшка запнулась пяткой за корень и грохнулась на зад, утянув за собой подружку. Обе тут же вскочили на ноги.

- Тогда, - дрожащим, на грани истерики голосом предложила девчонка, - может, развернёмся туда лицом? Так ведь будет удобнее удти…

- Отчего же, - пробормотала Кира, - не развернуться… И в самом деле… Давай-ка, пожалуй, развернёмся…

Подруги, двигая одеревеневшими членами, повернулись спиной к опасности и на подгибающихся ногах посеменили по тому единственному направлению, которое им было позволено, пока… Пока загонная стая не замкнула кольцо и не принялась сжимать его, угрожающе взрыкивая.

- В чём дело? – взвизгнула Пепелюшка. – В чём дело?

- Видимо, в том, - Кира лихорадочно шарила глазами вокруг, пытаясь разглядеть что-то в вечернем сумраке дремучего леса, - в том, что мы на месте…

- Каком? Каком ещё месте?! – девчонку била нервная дрожь.

- В том! Куда мы так стремились! Да где же она?! – кроме спутанных сетей чёрных веток и непроницаемого частокола корявых стволов –